Затвори за собой поднебесье

Проснулся поздно, в одиннадцать. По календарю – суббота, стало быть, впереди два выходных дня. Заприметил не до конца освоенные емкости, шершаво поразмышлял и, собрав в пакет, снес в подвал. На полчаса забурился в джакузи, лакая без устали минералку – добрых полгаллона стравил. Позавтракал и двинулся к бассейну, захватив «Los-Angeles Times». Не успел раскрыть, как словно по лбу щелкнуло: упустил что-то, важное, неотложное. На глаза попался сотовый, подсказывая чугунной башке: со Светланой не переговорил, а дома, между прочим, целых два дня. Кинулся к компьютеру, поднял в сети таблицу поясов и изумился: Лос-Анджелес – Абакан – временная разница четырнадцать часов. Путем натужных, несообразных задаче вычислений вывел: там два ночи. С минуту колебался, но все же решился: «Ах, ладно, была не была!» Позвонил на Светланин мобильный и удача: милое, чуть с хрипотцой «Алло».

– Света, ты?! С приездом… Наконец, пропажа…

– Только зашла… два дня в пути…

– Главное – дома.

– Сон плохой приснился, в гостинице, в Москве…

– Что за сон, цветной хоть? Билеты через кассу или абонемент?

– Опять ты…С мысли сбиваешь…Столько хотела сказать…

– Света, прости, вырвалось. – Калифорниец заехал себе кулаком по лбу. Струхнув, не нанес ли вред технике, проверил сотовый.

– Звонила тебе из Внуково, автомат дерьмо…

– Догадался.

– Как? Ведь не слышно было!

– По номеру, российский он…

– Позвонить может каждый…

– Каждый, конечно, но в том полушарии ты единственная, у кого мой номер…

– Устал очень?

– Соскучился…

– По дому, близким?

– По тебе… и понял только сейчас.

Светлана замолкла, сжав до боли переносицу в районе глаз. Безмолвствовал и Олег, словно из чувства солидарности. Струил лишь тоску через красноту вчерашнего перебора.

– Я вспоминала Анталию, яхту, и почему-то ту женщину из лифта… – просыпала сокровенное Светлана.

– Женщины сентиментальны, а мужчины верят в бессмертие, свое…

– О чем ты?

– О тебе и обо мне, словом, обо всех влюбленных…

– Ты веришь в любовь, Олег?

– Я ни во что не верю, но знаю точно: ты есть, где-то…

– Мы не упоминали будущее… – нехотя, как бы через силу, молвила Светлана.

Красноглазый вращал зенками, выискивая подобающий ответ. Между тем на ум лезла одна фальшь, вот и отрапортовал:

– Сохраним настоящее и никому не отдадим!

– Заплачу… подбирай слова. – Рука Светланы вновь метнулась к переносице.

– Тоже не сладко… – признался опечаленный Олег.

Связь донесла обрывки чьей-то брани. Адресат легко угадывался, как, впрочем, и голос скандалиста. Светлана слабо защищалась – судя по ослабевшей фонетике, отдалив мембрану от лица.

Что тут скажешь… В Абакане – глухая ночь, а дышавший интимом диалог не столь мешал сну, как будоражил плотское…

– За полночь давно… – вернулась к оборванному ноктюрну Светлана.

– Виноват я, а досталось тебе… – сокрушался, носясь вдоль бассейна, Олег.

– Пустяки, в большой семье – как не ссориться? – мирила Сциллу с Хабридой Светлана. К слову, одной женщине дано…

– Тебе виднее…

– Главное, что позвонил, а они перебьются… да и я перебьюсь как-то…

Ночью Олега терзали кошмары. В пещере сна – вязкая каша персонажей из стамбульской одиссеи. Все, без исключения, обозленные, дурно пахнущие, норовящие цапнуть, а то и боднуть с наскоку. Фоном – какофония слов: азербайджанских, турецких, английских… Почему-то родной язык не звучал, будто увяз где-то. Разгул неистовствовал, затихал, вновь вспыхивал. Лишь под утро покой – ладони любимой кутают в локон блаженства.

Проснулся в десять. Вроде выспался, но, как день убить, чем заняться, будто замкнуло. Зато преследуют прикосновения ладоней. Уже не ублажающие, напротив, бьющие разрядами отчаяния: выручи, помоги, защити… Как результат, беспричинная перемена мест: с кресла на диван, из зала в бассейн, и, наконец, в тренажерный зал. Среди снарядов застрял и, пропотев, угомонился. Под вечер jogging*, затем к компьютеру на пару часов, после чего батутом – в невесомость сна.

В понедельник – на работу, к размеренной рутине, по которой изрядно соскучился. Пока вошел в курс дела и ощутил, что жизнь вернулась на круги своя, дней пролетело немало. Спустя месяц звонок в приемную. Голос секретарши: «На линии – господин Эшкроу. Связать?»

– Не припоминаю такого, уточните…

– Ваш недавний коллега, говорит…

– Если не назовется, бросайте трубку, не церемонясь!

– Говорит, что работа была временной…

– Ах, вот кто… переводите…

– Поручили выразить признательность, господин Левин, – прозвучало после дежурного обмена любезностями.

– Комплименты всегда приятно, но не думаю, что это цель звонка… – брал быка за рога не терпящий пустопорожнего зубр-предприниматель.

– Иногда вы импульсивны, слишком… – тяжко вздохнул господин Эшкроу.

– Природа, не поспоришь с ней… – пожал плечами зубр. Должно быть, и впрямь свято верил в неумолимость генетического кода.

– Вы действительно проницательны… Возникли опасения… – на эзопов лад оборвал фразу смотритель протокола «Стандарт Ойл».

– Насчет чего? – уточнил Олег Левин.

– Что вас побеспокоят… – вновь придержал семантику Эшкроу.

– Кто?

– Оппоненты по недавнему проекту…

– Я столь важная птица? – дался диву Олег.