Затвори за собой поднебесье

Олег онемел, будто застукав Рейчел и Светлану за актом лесбийской любви. Вышло это сразу по нескольким причинам. Во-первых, в Анталии «телемост» между пассиями так и не был упомянут. Во-вторых, накануне, Олег встречался с американской гэал-френд и провел с ней без малого сутки. Как и Светлана, Рейчел умолчала о «телемосте». Должно быть, посчитала, что связь сама собой напрашивалась, ведь бой-френд укатил на целых два месяца. Как-никак мужчина, да еще в самом соку… Но, скорее всего, посчитала, что роман между миллионером и коробейницей угроз не таит, точно экскурсия (с кавычками и без) на улицу красных фонарей. Для кошелька разве…

Рейчел была права и неправа одновременно. Олег заведомо не собирался ломать свой налаженный быт, осознавая хлопоты брака, а хоть и романа, с гражданкой России – страны, отгороженной Западом частоколом виз, прочими бюрократическими ловушками.

Между тем, вкусив чары возлюбленной, Олег сподобился в жертву. Никуда не деться: редкие откровения цепляют, вгоняют в зависимость. Дурман любви не развеять переменой мест.

Втюрившись в яркую и незабываемую Светлану, хоть и в личине резонера, Олег принялся сводить счеты с судьбой-злодейкой. Виновников меж тем искал избирательно –не срыва злости ради, а избавляясь от балласта. Свой черный список начал с Рейчел.

Наутро у калифорнийской «гэал-френд на выход» Олега подташнивало. Довлело ощущение, что неделю кряду он ел брюкву, насыщенную крахмалом, но безвкусную, сырую. Переварив обузу, окончательно определился: бесшумно выскочил из постели и убыл, не прощаясь. Как ни странно, разъяснений Рейчел не потребовала – больше она ему не звонила. Так что на Светланин вопрос «Как Рейчел?», оправившись от легкого потрясения, он ответил:

– Она в прошлом.

– Жаль, неплохая женщина, – соболезновала товарке по несчастью абаканка.

Они поговорили еще минуты две-три и распрощались. Светлана напоследок сообщила, что на повестке новый челночный тур, так что вернется примерно через две недели.

– Целую, будем на связи, – поставил точку с запятой король бензоколонки.

Стамбульский ухажер позвонил Светлане через месяц, дабы в который раз прослушать неприветливое, крутящееся на бесконечной ленте сообщение. Позже, не реже раза в неделю, он набирал Светланин номер, но с прежним «успехом». Месяца через три – очередной звонок и как снег на голову: «Номер заблокирован». Ничего не оставалось, как позвонить на домашний пассии. Придавив втемяшившуюся антипатию, Олег отправил второй номер в набор.

Ответил тот же мужчина, на сей раз он изъяснялся без дурацкого апломба и хамоватых закидонов. Больше того, по всему чувствовалось, что Светланин родственник растерян и даже чем-то встревожен. Калифорниец вежливо расспрашивал, а абаканец неохотно, без всякого энтузиазма отвечал. Под конец свояк свой дубовый норов все же выказал: «Откуда мне знать, где она! У нее своя жизнь, а у нас своя!» Олегу почему-то показалось, что в последнее время он повторяет это часто.

Калифорниец мысленно «пролистал» нехитрый перечень присущих человеческому общежитию неурядиц и простодушно заключил: «Скорее всего, промеж родственников размолвка, ну что ж, дело житейское. А возлюбленную, похоже, засосал очередной роман, коль четыре месяца от нее ни слуху, ни духу. И… как бы это ни звучало выспренно, моя наиярчайшая интрига физически себя исчерпала, то же, что в чувствах, со мной до смертного одра». На сей раз поставил точку, без запятой.

Олег больше Светлану не тревожил, хотя порой подмывало обратиться к коду России. Случалось это в выходные, когда он слонялся по дому без дела. Между тем некий невидимый цензор гасил импульс, и даже до раздумий дело не доходило.

Через полгода Олег почти не вспоминал о своей миссии в Стамбуле, вероломно навязанной «Стандарт Ойл». Зато смаковал буквально каждый прочерченный его стамбульской встречей миг и грустил, по большей мере не уясняя раздражитель минора.

В скором времени природа взяла свое, и он склонился к мысли, что пора обзавестись более или менее постоянной спутницей. Своей судорожной непредсказуемостью «салфеточные связи» просто бесили. Меж тем «плод» упрямо не вживлялся, точно виной тому духовная патология.