Затворники

– Я работаю с ней в Клойстерсе.

– Только вы вдвоем?

– И Патрик.

– М-м-м… – Лора поднесла к лицу сложенную чашечкой ладонь и ловко прикурила сигарету. – И давно вы работаете вместе?

– С июня.

Она сделала затяжку и опустила руку вдоль бока. Другая рука была сложена под грудью; Лора напоминала фигуру на картине Бальтюса: худая и очень прямая.

– И что же произошло? Я имею в виду, что произошло в Клойстерсе с тех пор, как вы начали с ней работать?

– Ничего. Мы просто работаем. Откуда ты ее знаешь?

В прошлой жизни я бы все рассказала Лоре. Я рассказала бы ей о карте. О переезде в квартиру Рейчел. Об антикварном магазине Кетча и ночных посиделках в Клойстерсе. О том, как странно работать среди древних скелетов и людей, которые верят в реальность оккультизма. Но теперь я была другим человеком – человеком, который понял, как важно хранить секреты, как ценны некоторые сведения.

– Я встретила ее в прошлом году, – сказала Лора. – Она присутствовала на одном из моих семинаров для выпускников. Как ни обидно это было для большинства аспирантов, но профессор постоянно расхваливал ее на все лады. Очевидно, что Рейчел была для них чем-то особенным – талант, понимаешь ли. – Она очертила рукой круг, и дымок сигареты обозначил его периметр.

Я кивнула, поскольку точно знала, что она имеет в виду.

– И она была весьма милой. Было совершенно ясно, что Йельский университет хотел, чтобы Рейчел осталась, но она пошла в Гарвард.

– Именно это я и слышала.

Лора посмотрела на меня оценивающе.

– Она сказала что-нибудь еще?

Люди вокруг нас начали возвращаться в здание.

– Например?..

– Не хочешь пообедать со мной? – перебила Лора настойчивым тоном, затоптав окурок сигареты подошвами туфель – пары изящных кожаных балеток.

– С удовольствием.

– Хорошо, – произнесла Лора. Когда мы шли обратно в атриум, она обняла меня одной рукой за плечи. – Я хочу, чтобы ты поберегла себя, ладно?

Я посмотрела на фасад музея Моргана, возвышающийся над нами – в его стенах были собраны и сохранены многовековые сокровища.

– Ладно, – согласилась я, хотя была уверена, что способна поберечь себя лучше, чем это сделала бы Лора, будь у нее такая возможность.

* * *

По окончании симпозиума я ждала Рейчел на ступеньках музея Моргана, прислонившись к одной из бетонных урн девятнадцатого века, в которых росли белые вьющиеся однолетники. Ее задержал Марсель, который хотел непременно познакомить ее с некоторыми из докладчиков. Хотелось бы мне стать одним из тех ученых, которых люди загоняют в угол в конце мероприятия, дабы познакомить с ними своих студентов… Будь я подобным ученым, я всегда могла бы найти оправдание для того, чтобы уйти: обед с директором музея Фрика, ожидающий автомобиль, библиотека, полная книг, отчаянно нуждающихся в прочтении. Рейчел, очевидно, собиралась стать одной из таких людей.

– Тебе понравилось?

Это была Аруна, которая беззвучно появилась рядом со мной.

– Понравилось.

– Теперь я нахожу такие вещи утомительными, – сказала она. – Почти печальными. Все эти одержимые старики, которые до сих пор ломают голову над теми же произведениями, которые веками не давали покоя ученым… Ты когда-нибудь задумывалась, почему хочешь быть здесь, а не… – она достала портсигар и протянула его мне, – на Уолл-стрит, делая настоящие деньги?

Я отказалась, размышляя о том, что однажды просто соглашусь. И тоже стану курильщицей. В некоторые дни это казалось неизбежным.

– Не преклоняйся перед всем этим, – предостерегла она.

– Я и не преклоняюсь.

– И не лги.

Аруна стряхнула пепел с сигареты, и я рассмеялась.

– Многие из нас просто хотели провести жизнь, изучая что-нибудь. Сидеть в библиотеках и аудиториях, работать в архивах и музеях, чувствовать историю посредством вещей, которые она оставила после себя. Но делать это – значит не быть с живыми, Энн. Ты должна помнить об этом. И некоторые из нас переживают эту смерть лучше, чем другие.

– Для меня, – сказала я, – все это кажется очень живым.

– Да. Но это обман. Это мертво. Всё. Это и есть настоящая задача ученого – стать некромантом. Ты понимаешь, о чем я, Энн?

– Понимаю. – Но я не была уверена, что действительно понимаю.

– Хорошо. Потому что многие из нас забывают, что истинная цель – воскресить вещь, иногда даже ценой оживления себя самого.

Стоя на этой лестнице, трудно было не чувствовать тяжесть прошлого вокруг нас. В конце концов, разве музеи – это не мавзолеи? В случае с Клойстерсом это обстояло совершенно буквально.

– Ты не думала о юридической школе? – спросила Аруна.

Я посмотрела на нее, но она лишь рассмеялась.

– Возможно, еще не поздно, – отозвалась я.

– Ну, если это лето еще не разубедило тебя, – сказала Аруна, – пожалуйста, не стесняйся прийти ко мне за советом осенью. Это помогает, когда есть кто-то, кто в теме всего этого.

– Спасибо, – ответила я вполне искренне.