Затворницы. Миф о великих княгинях

Заботясь об украшении Архангельского собора, Евдокия Дмитриевна, несомненно, задумывалась о том, что у женщин великокняжеского рода нет своей усыпальницы, нет у них и достойной обители, где они могли бы принять перед смертью постриг. Поэтому в 1407 году у Фроловских ворот Кремля (ныне Спасских) по ее инициативе был основан Вознесенский женский монастырь. Одной из первых его послушниц стала сама великая княгиня. Отныне она звалась Евфросиния, как уже отмечалось, в память о знаменитой суздальской монахине Феодулии-Евфросинии.

Став монахиней, великая княгиня еще больше полюбила общество иконописцев. Их душа и мысли всегда были направлены к небесному и возвышенному. Ничто земное и суетное никогда их не интересовало. Вместе с ними она могла часами любоваться древними иконами и наслаждаться беседами о духовном.

Во время одной из таких бесед Андрей Рублев напомнил великой княгине, что в Успенском соборе Владимира фрески уже поблекли и осыпались, ведь их писали еще при Всеволоде Большое Гнездо. Княгиня немедленно приняла решение вновь расписать этот замечательный храм, долгие годы считавшийся главным на Русской земле.

К этому времени Феофан Грек уже умер, поэтому всеми работами было поручено руководить Андрею Рублеву, помощником которого стал монах Троице-Сергиева монастыря Даниил Черный. Но осуществил задуманное уже великий князь Василий Дмитриевич, и сделал он это в память о матери.

Дождливым и холодным днем 7 июня 1407 года Евдокия Дмитриевна умерла. Все летописцы сообщили о кончине великой княгини и добавили, что она была славна умом, христианскими добродетелями и церковным строительством. Позднее Православная Церковь провозгласила княгиню святой и стала отмечать ее память 17 мая (30 мая по новому стилю).

Похоронили великую княгиню в основанном ею Вознесенском монастыре, где она покоилась до 1929 года. После закрытия монастыря ее останки в каменной раке перенесли в подвальную пристройку к Архангельскому собору. Здесь они хранятся и поныне.

Вот и закончен рассказ о жизни великой княгини Евдокии Дмитриевны. Но возникает вопрос: не ей ли мы обязаны мощным суздальским влиянием на искусство и архитектуру ранней Москвы? Ведь писал же известный искусствовед И. Грабарь, что «ранняя Москва была еще вполне суздальской, даже более суздальской, чем сам Суздаль. Ранние московские памятники — это поздние суздальские. Это относится и к памятникам зодчества, и к живописи». Он отмечал такие отличительные черты суздальского искусства, как изящность, изысканность, стройность, аристократизм, тонкость и причудливость пропорций, декоративность, более свойственные женскому началу, нежели мужскому.

Да и в летописях сведений о строительной деятельности Дмитрия Донского нет. По его инициативе возводились лишь кремлевские стены. Знаменитый князь был скорее суровым и грубоватым воином, чем покровителем книжников и людей искусства. Не хватало времени и у великого князя Василия Дмитриевича, занятого собиранием русских земель и борьбой с ордынцами. Митрополит Киприан долго конфликтовал с великим князем и вряд ли имел значительные средства для возведения храмов. Кроме того, едва ли этот серб, получивший образование в Византии, стал подражать именно суздальскому искусству. Для Евдокии же Дмитриевны, воспитанной в Суздале и Владимире, было естественным считать искусство и архитектуру этих городов самыми красивыми и достойными подражания.

Евдокия Дмитриевна не оставила завещания, хотя ей должны были принадлежать ценные вещи: посуда, украшения и т. д. Где же они? Вероятнее всего, были подарены церквям и монастырям, как, например, знаменитая икона Федоровской Богоматери. Через несколько столетий именно ею благословили на царство первого государя из династии Романовых Михаила Федоровича. Вот как тесно переплетена вся история Руси и какую важную роль сыграла в ней наша героиня.

Подарками Евдокии Дмитриевны могли стать и несколько икон XIV века в Покровском монастыре Суздаля. Это Рождество Богоматери и Богоматерь с младенцем, несомненно написанные великими мастерами.

Таким образом, вспоминая большие заслуги перед Русью мужественного князя-полководца Дмитрия Донского, не следует забывать, что не менее значимым был вклад и его жены Евдокии Дмитриевны. Как и ее предшественница Феодулия-Евфросиния, она стала хранительницей культурного наследия Русской земли. Глубоко впитав в себя дивную красоту Владимире-суздальского искусства, Евдокия-Евфросиния постаралась развить ее на новой почве — в крепнущем и возвышающемся Московском княжестве. Так из века в век замечательные русские женщины передавали умение творить прекрасное.

Загадка завещания Дмитрия Донского

Внезапная и тяжелая болезнь заставила великого князя Дмитрия Ивановича в спешном порядке составить завещание. Начиналось оно так: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа я, грешный и худой раб Божий Дмитрий, пишу грамоту душевную целым своим умом».