Завещание

– Уже поздно. Не могли бы вы прийти еще раз? Не откладывая надолго новый визит, если это удобно.

Затем зазвонил телефон, и Мари-Кристин вышла в другую комнату, чтобы ответить на звонок.

Уильям нежно сжал мою руку. Я сжала ее в ответ и подошла к окну. Распахнув створку, чтобы впустить свежего воздуха, я заметила кошку, которая кралась через сад, выслеживая крошечную птичку. Внутри повсюду была пыль, еще более заметная в тусклом солнечном свете, пробивающемся сквозь края занавесок. Бумаги в коробке Мари-Кристин хранились в наихудших из возможных условий. Возможно, мне удалось бы убедить ее передать документы в дар Национальной библиотеке с их опытными экспертами.

Как только Уильям уедет, я смогу сосредоточиться только на письмах. Привезу с собой ключи и буду по очереди просматривать каждое зашифрованное письмо. Возможно, мне удастся найти комнату неподалеку, которую можно снять на несколько дней. Если в письмах есть что-то, связанное с изумрудом, я буду первой, кто об этом узнает, ведь их явно не видел никто, кроме тех, кто написал и получил, и, возможно, членов семьи Мари-Кристин, которые не смогли их прочитать. Я услышала, как хлопнула дверь, и закрыла окно как раз перед тем, как Мари-Кристин вошла обратно.

– Когда вы сможете вернуться? – спросила она.

– Как насчет вторника? – Я хотела провести следующий день с Уильямом. – Во вторник в десять утра? Или в девять, если вам подходит это время. Для меня чем раньше, тем лучше.

– Давайте договоримся на десять, во вторник, – кивнула она. – Приходите с вашим компьютером. – Она понизила голос. – Но я настаиваю, чтобы вы не фотографировали документы, когда будете здесь, Изабель. Compris? Договорились?

– Bien sur, – заверила я. – Обещаю.

Глава девятнадцатая

Пока мы с Уильямом шли к станции, мы не разговаривали и даже не смотрели друг на друга. Начал моросить дождь, и улицы опустели. Когда в вагон метро вошла толпа людей, меня прижало к Уильяму. Я чувствовала его близость, но сейчас не так явно.

Поднявшись по лестнице в квартиру, я села на диван и уставилась в пустоту в центре комнаты, стараясь не заплакать.

Уильям положил руку мне на плечо, но я отвернулась.

– Не стоит заранее радоваться. Это может быть как большой удачей, так и пустой тратой времени. Вполне возможно, я не найду изумруд и не спасу Розу.

Мне не удалось сдержать слезы, и они ручейкам стекали по моим щекам.

– Погоди-погоди. Сегодня был отличный день! Двенадцать шифрованных писем! Я думаю, есть надежда.

Я села.

– Да, но ключа нет. Я попробую свои, когда вернусь в Сен-Клу, и посмотрим, сработает ли хоть один из них.

Уильям придвинулся ближе, обнял меня и прошептал:

– Думаю, тебе нужно отдохнуть. В этой стрессовой обстановке ты живешь с… октября? Ты думаешь, что лишь ты отвечаешь за жизнь Розы. Это чересчур для любого человека.

Я скрестила руки на груди.

– Не только Розы. Вспомни о Катрине, ее смерть – моя вина.

– Ш-ш-ш. – Он погладил меня по волосам. – Изабель, ты не знаешь этого. Если ты действительно хочешь спасти Розу, то нельзя думать о Катрине. Это уже случилось, этого не исправить, и ты не виновата. Давай лучше решим, что будем делать вечером. Я знаю отличное место в пяти минутах ходьбы отсюда. Там очень уютно. Выбрось из головы все мысли о поисках изумруда хотя бы на три часа. У меня есть идея. Мы могли бы притвориться… что мы любовники в Париже!

– Хорошо, но только в этот раз.

Я приняла душ, примерила юбку и белую рубашку, а затем решила надеть единственное платье, которое взяла с собой. Оно было черным, и его юбка была расшита крошечными красными цветочками.

– Застегнешь мне молнию? – попросила я Уильяма после того, как как поправила подкладку.

Он подошел ко мне сзади и пробормотал:

– С удовольствием.

Его пальцы скользнули вверх по позвоночнику, вызывая у меня легкую предвкушающую дрожь, прежде чем он потянул молнию второй рукой.

– Ммм, ты просто мастер… – сказала я, не шевелясь.

Уильям нежно поцеловал мою шею и отступил.

– Выглядишь великолепно. Ты прекрасна.

Выйдя из дома рука об руку, мы отправились бродить по узким улочкам, и шерстяной пиджак Уильяма иногда цеплялся за тонкую вышивку платья. Мы дошли до улицы, где было три кофейни подряд. Они выглядели одинаково. Мужчина, стоявший в дверях первого кафе, помахал рукой и поздоровался: – Здравствуйте, месье Андерсон!

– Bonsoir! – отозвался Уильям. Мы продолжили идти, и я едва заметно взглянула на него.

– Я часто ем в этом месте, когда бываю в Париже, – объяснил Уильям. Он наклонился и прошептал: – Но там, куда мы направляемся, гораздо романтичнее, – и сжал мою руку.

Мы подошли к единственному в квартале ресторану без столиков на открытом воздухе и вошли в уютный зал с белыми скатертями и креслами, обтянутыми красной кожей. Среди посетителей были одна семья с детьми, но все остальные были пары. Мы устроились напротив друг друга. Рядом в углу был маленький камин с засушенными цветами внутри.

– Очень романтично! – восхитилась я. – Ты заказал именно этот столик?

– Ah mais oui! В точку, – улыбнулся он.