Завещание волхва

Последнюю фразу седовласый мужчина произнес с видом обличителя, наставив указующий перст на батюшку. Его голос гремел, как набат. И это произвело долгожданное впечатление на отца Климента. Батюшка даже слегка побледнел.

– Облыжно это обвинение, несправедливо, – сказал он, вставая и трижды перекрестившись. – Ибо сражаюсь с язычеством, аки святой великомученик Георгий со змием лютым.

– Вот и опять вижу проявление гордыни, – со вздохом произнес его гость. – А капище языческое рядом с Куличками, называемое Усадьбой Волхва – это как? Или не замечаешь гнезда змеиного под самым своим носом?

Отец Климент покаянно опустил голову.

– Каждый божий день, даже трижды раз на дню, возношу молитвы Господу, чтобы искоренил Он ересь языческую.

– Господь должен за тебя твою работу делать? – возмутился гость. – Пока ты будешь словоблудствовать да свечечки на продажу отливать?

– А что я еще могу?! – с отчаянием возопил отец Климент.

– Разорить гнездо змеиное, – потребовал гость. – Выжечь дотла.

– Но как? – изумился отец Климент. – Ведь это же противозаконно!

– Для тебя должен существовать один закон, и это закон божий.

Этот аргумент окончательно сразил его собеседника. Глаза гостя горели фанатичным огнем, и постепенно в глазах отца Климента разгоралось то же самое пламя, лишая его собственной воли.

– Крестный ход! – воскликнул батюшка. – Я созову прихожан, мы возьмем хоругви и пойдем крестным ходом к Усадьбе Волхва. А там, если Бог даст, сотрем змеиное гнездо с лица земли.

– Верное решение, – одобрительно заметил седовласый мужчина. – И не надо медлить. Звони во все колокола, сзывай прихожан!

Отец Климент почти выбежал за дверь, при этом споткнувшись о порог и едва не упав. А его гость в изнеможении присел на табурет, на котором до этого сидел батюшка. Разговор, а особенно необходимость внушать собеседнику свою волю, держа его собственную в подчинении, сильно утомили его. В комнате было душно, и он расстегнул свой плащ, под которым показался овальный диск из чистого золота, свисавший с шеи на массивной золотой цепи. На диске был отчеканен старинный меч с рукояткой, украшенной драгоценными камнями.

Презрительно усмехаясь, Белозар взял со стола одну из свечей и смял ее в кулаке, превратив в бесформенный комок.

В комнате был слышен дребезжащий звук колокола, сзывающего прихожан к храму.

Глава 22. Крестный ход

Когда Белозар почувствовал, что силы вернулись к нему, он вышел из дома и направился к храму, где уже начал собираться народ. В столь неурочный час в основном это были старухи, нищие и люди неопределенного возраста с пропитыми лицами. Первые пришли по привычке, услышав колокол, вторые – в надежде поживиться чем-нибудь у сердобольных земляков, третьих привела сюда жажда, не имеющая ничего общего с духовной, но от этого не менее требовательная и иссушающая. Толпа волновалась. Никто не знал, что происходит и почему звонит колокол. Высказывались разные предположения, одно фантастичнее и абсурднее другого. Вскоре одно набрало больше всего сторонников. Его высказала одна из старух, и тут же завыла дурным голосом, напугав саму себя.

– Война началась!

Почти сразу же кто-то пьяным голосом запел известную песню, безбожно перевирая слова и фальшивя. Его одернули, обвинив в надругательстве над чувствами ветеранов. Между певцом и патриотом завязалась драка, которую тут же прекратили окружающие, усовестив драчунов. Они обнялись и ушли в сторону магазина, чтобы выпросить у продавца в долг бутылку водки, напугав его грядущей войной, и выпить мировую. Многие провожали их завистливыми взглядами. У них уважительного повода уйти не было. Вызвать неудовольствие отца Климента, зная его суровый нрав, никто не хотел.

Сам отец Климент стоял на паперти и молился. Он невидяще взирал на свою паству, и этим еще больше всех пугал. Некоторые старухи уже плакали, две или три даже навзрыд. Экзальтация достигла высочайшего предела. Если бы сейчас кто-то бросил клич, все начали бы записываться в добровольцы, не спрашивая, с кем придется воевать, а, главное, зачем. Это было кратковременное умопомешательство, вызванное неизвестностью, слухами и массовым психозом.

Белозар наблюдал за происходящим издали. Он был доволен. Все шло по задуманному им плану. Оставалось внести последний штрих, и можно было начинать. Ему нужен был кто-то, кому он мог доверить выполнение основной задачи, ради которой все и затевалось.

Когда Белозар увидел, что на площадь выехал автобус и замер возле храма, а из него вышли двое небритых мужчин с охотничьими карабинами за плечами, радостная улыбка озарила его лицо. Водитель автобуса, надвинув кепку на лоб, втиснулся в толпу, а охотники остались. У одного из них на лице была повязка, прикрывающая глаз. Его второй глаз был налит кровью и злобно взирал на мир. К нему и обратился Белозар, подойдя.

– Охотник? – спросил он,

Тот хмуро кивнул.

Белозар показал на свой вертолет, одиноко стоявший в стороне.

– На таком не доводилось охотиться?