«Завет народу и свет племенам». Ахеменидская Персия в судьбах иудаизма

Принесённый им из Вавилона закон Ездра официально представляет населению провинции Иудея в присутствии персидского наместника Неемии (Неем. 8, 9) в Иерусалиме: «…Собрался весь народ, как один человек, на площадь, которая перед Водяными воротами, и сказали книжнику Ездре, чтобы он принёс книгу закона Моисеева, который заповедал Яхве Израилю. И принёс жрец Ездра закон перед собрание мужчин и женщин, и всех, которые могли понимать, в первый день седьмого месяца; и читал из него на площади, которая перед Водяными воротами, от рассвета до полудня, перед мужчинами и женщинами и всеми, которые могли понимать; и уши всего народа были приклонены к книге закона» (Неем. 8, 1—3).

От иудеев, в частности, требуется, чтобы они начали соблюдать праздник Кущей, который они последний раз якобы соблюдали когда-то в своём легендарном прошлом – в дни Иисуса Навина (Неем. 8, 17). И в целом закон для иудейского народа является чем-то новым и непонятным, потому что требует тщательного разъяснения: «…И левиты поясняли (məḇinim) народу закон, между тем как народ стоял на своём месте. И читали из книги, из закона божия (torat ha-’elohim), внятно (məp̄oraš), и присоединяли толкование (wəśom śeḵel), и помогали понять (wayyaḇinu) прочитанное» (Неем. 8, 7—8).

Из сказанного следует, что Тора (Пятикнижие) была установлена в качестве закона для иудеев в середине V в. до н.э. по приказу персидского царя Артаксеркса I.

Персидский царь Артаксеркс I, даровавший иудеям Тору (рельеф на гробнице царя в Накш-и Рустаме)

«Бог Небесный» и Ахурамазда

Выражение «бог небесный» (в первоначальном арамейском виде как ’elah šəmayya и в переводе на еврейский как ’elohe haššamayim) встречается в ряде библейских текстов персидского и послеперсидского времени и в элефантинской переписке на арамейском языке V в. до н.э. как обозначение иудейского бога Яхве, в той или иной мере отождествляемого с верховным божеством Персидской империи Ахурамаздой.

Приводимый в Книге Ездры указ царя Дария I требует от персидских властей давать «тельцов, овнов и агнцев на всесожжения богу небесному (’elah šəmayya)» (Езд. 6, 9) и всё прочее нужное жрецам Иерусалима, «чтоб они приносили жертву, приятную богу небесному (’elah šəmayya), и молились о жизни царя и сыновей его» (Езд. 6, 10). Из этого сообщения следует вывод, что в Иерусалимском храме совершались жертвоприношения и возносились молитвы за здравие Ахеменидов.

Указ Артаксеркса I, данный «Ездре жрецу, писцу закона бога небесного (’elah šəmayya)» (Езд. 7, 12, 21), гласит: «Всё, что повелено богом небесным (’elah šəmayya), должно делаться со тщанием для дома бога небесного (’elah šəmayya); дабы не было гнева на царство, царя и сыновей его» (Езд. 7, 23). Хотя оба эти указа в их окончательном виде вышли из-под пера иудейских книжников раннеэллинистической эпохи, в том, что касается употребления соответствующего выражения, они, по всей вероятности, отражают подлинную практику ахеменидского времени.

За пределами царских указов Книга Ездры использует это выражение, передавая разговор иудеев с персидским наместником Заречья Фафнаем и его спутниками, на вопрос которых иудеи отвечают: «мы рабы бога небесного и земного (’elah šəmayya wə’ar‘a)» (Езд. 5, 11), а потом сообщают, что их отцы «прогневали бога небесного (’elah šəmayya)», в наказание за что тот отдал их в руку Навоходоносора (Езд. 5, 12).

То же выражение несколько раз встречается в арамеоязычной части Книги пророка Даниила в повествовании о дворе вавилонских царей, которых более поздние иудейские авторы (главы 1—6 Книги пророка Даниила написаны в III в. до н.э.) не очень отличали от их персидских коллег. После того, как Даниил обещает царю Навуходоносору дать ему толкование сна, он велит своим товарищам «просить милости у бога небесного (’elah šəmayya)» (Дан. 2, 18), чтобы он открыл Даниилу тайну. Когда тайна в ночном видении открывается Даниилу, он благословляет «бога небесного» (’elah šəmayya) (Дан. 2, 19). Даниил заявляет Навуходоносору, что царство ему даровал «бог небесный» (’elah šəmayya) (Дан. 2, 37). За ним последуют ещё несколько царств, а потом «бог небесный (’elah šəmayya) воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится» (Дан. 2, 44).

В рассказе о Валтасаре та же книга использует близкое по смыслу выражение «господь небесный» (mare šəmayya). Во время пира этот царь призывает Даниила объяснить ему смысл слов, написанных на стене таинственной рукой. Даниил заявляет, что Валтасар «вознёсся против господа небесного (mare šəmayya)» и будет за это наказан (Дан. 5, 23). То же арамейское выражение присутствует в письме элефантинских иудеев, сообщающих персидскому наместнику Багавахье, что после разрушения их храма они постятся и молятся „Яхве господу небесному“ (yhw mr’ šmy’)…» (A4.8.15). Его перевод на греческий язык (ὁ κύριος τοῦ οὐρανοῦ) встречается в Книге Товита (Тов. 10, 12).