Завет стали

Шриови кивнул.

– Оба были шести-семи с половиной метров в длину от головы до кончика хвоста и весили чуть больше полутонны. – Он издал лающий смешок. – Можете представить себе, каково было бы столкнуться с подобным существом? Я бы точно обмочился.

Боунс фыркнул.

– Это невозможно. Не бывает таких больших хищников.

– Нет, вы только гляньте, – раздался голос из-за спины. – Гном и четверо людей. Это, должно быть, шутка.

Синдер поморщился. Он узнал говорившего. Рийн. Крупнейшая в мире заноза в заднице. Синдер затолкал раздражение подальше и натянул на лицо улыбку. Может, если притвориться счастливым, это смутит эльфа, он воздержится от оскорблений и пойдет своей дорогой? Или это будет его только раздражать? Что касалось Синдера, его устраивали оба исхода.

– Рийн, как приятно с тобой встретиться! – сказал Синдер.

Вместе с Рийном был Эстин. Он полным презрения взглядом посмотрел на Синдера и его друзей из-под полуопущенных век.

– Он пытается быть учтивым, – сказал Эстин, обращаясь к Рийну, и театрально вздохнул. – Полагаю, это означает, что тебе придется проявить учтивость в ответ.

– Он всего лишь человек. Не представляю, почему мы должны даже притворяться, что учтивы с ними.

Шриови заметил:

– Потому что вы должны быть цивилизованными существами, а цивилизованные существа ведут себя друг с другом цивилизованно. Или знатные эльфы не способны принять тех, кто от них отличается?

Рийн все еще смотрел на них сердито.

– Не стройте иллюзий. – Он указал на себя и Эстина. – Это мы цивилизованные существа. – А затем на Синдера. – А он всего лишь человек. Это антоним цивилизованности.

Синдер не понимал, почему Рийн так нетерпим к людям. Как можно испытывать столь сильные чувства сразу ко всей расе? Особенно той, о которой он обладал явно ограниченными знаниями. Рийн был членом знатной семьи с острова Якша, где обитало не так уж много представителей человеческой расы. Большая часть селилась в Ревелане. Возможно, его расизм как-то связан с недостатком общения с людьми.

К тому моменту, однако, Синдер перестал пытаться отыскать причины вечной нетерпимости Рийна. Объяснять культуру поведения эльфов было не его делом, особенно после того избиения. К тому же и Аня велела Рийну образумиться. А раз даже представительница королевской семьи не смогла убедить его пересмотреть свои предубеждения, то что еще может помочь?

Синдер посмотрел в глаза беловолосого эльфа, почти вторгаясь в личное пространство Рийна.

– У тебя какие-то проблемы с моим родом? Лучше бы тебе решить их сейчас, пока ты не нажил себе неприятности.

Рийн ухмыльнулся.

– Тебя бы избил даже ребенок…

– Кто говорил о драке? – Синдер не питал иллюзий о том, что смог бы дать эльфу отпор в драке. – Ты задира и трус. Я так понимаю, у вас, эльфов, есть для этого специальное слово: наджа. У тебя нет чести.

Рийн выпучил свои темные глаза.

– Да как ты смеешь! Ты, проклятый гхрин! Такими словами как наджа не разбрасываются.

Синдер улыбнулся, несмотря на злость эльфа.

– И все же ты не стал этого отрицать. – Он бросил взгляд на Шриови. – Мой друг был слишком щедр на слова в своих объяснениях, но сам подумай: разве можно быть цивилизованным существом, не ведя себя цивилизованно? – И Синдер процитировал «Вечно торжествующего», религиозную книгу, регулирующую социальные и моральные устои эльфов: – «Не позволяй сердцу охладеть к тем, чьи взгляды отличны от твоих, ибо тем самым ты испытываешь веру, а эта обязанность принадлежит лишь Девешу».

Когда Синдер впервые прочел эти слова, они отозвались глубоко у него внутри, словно это была истина, которую он познавал заново.

Рийн открывал и закрывал рот, словно не мог найти подходящего ответа. Эстин с подозрением посмотрел на Синдера, сузив глаза.

– Увидимся в городе. – Синдер жестом позвал Боунса, Ишмая и остальных товарищей. – Идемте.

Ишмай тихонько прыснул, но больше никто из них ничего не сказал, оставляя Рийна и Эстина стоять приросшими к дороге, ведущей в Веру. Синдер улыбнулся этой метафоре.

– Твой язык когда-нибудь доведет тебя до беды, – сказал Ишмай Синдеру.

– Разве это не слова Шриови? – спросил Синдер.

– Плюс, ты слишком много думаешь, – добавил Дептх. – Тебе кто-нибудь об этом говорил?

Синдер широко улыбнулся.

– С бедой я справлюсь. Просто спрячусь за Шриови. Он разберется с этим за всех нас.

– Он такой уродливый, что даже заххак испугается, – сказал Боунс.

Шриови улыбнулся.

– И все же симпатичнее твоей сестры.

– Эй! Сестер не трогать! – запротестовал Боунс.

* * *

Остаток пути до Веры прошел без происшествий. Ни Синдер, ни остальные больше не видели Эстина и Рийна: должно быть, те вернулись в академию.

Облачная занавесь, опустившаяся в начале дня, разошлась, и солнечные лучи прожигали послеобеденный туман. На подходе к городу дорога стала ровнее, и перед Синдером впервые открылся вид на него. На далеком холме над Верой возвышалось здание из серого камня с высокими шпилями. Дворец герцогини Сервин. Оно вздымалось посреди огромной рощи вечнозеленых деревьев, не господствуя над пейзажем, а сливаясь с ним.