Завет воды

Шесть месяцев спустя амбулаторная рутина выматывает Мариамму своей монотонностью. Большинство жалоб либо пустяковые недомогания — ломота в теле, боли, кашель, простуда, — либо хронические болезни вроде астмы или тропических язв на ногах, которые нужно обрабатывать ежедневно. Время от времени скука прерывается неотложной хирургической помощью. От плановых операций Мариамма отказывается до появления анестезиолога и штата медсестер. Мечта о крупном консультативном центре со множеством специалистов пока далека от осуществления, но благодаря закулисной деятельности Мастера Прогресса и Мариаммы в роли его подручного появляется дополнительный импульс. Впрочем, профессиональное влияние трудно скрыть. Так что когда епископ (под давлением митрополита) сдается и умоляет Мастера Прогресса вмешаться и выручить оборудование, застрявшее на таможне, Мастер официально возвращается в строй.

После многих лет, проведенных в Мадрасе с его многочисленными развлечениями, вечера и выходные дни в Парамбиле могли бы показаться Мариамме унылыми, если бы не проект, которому она посвящала свободное время: она облекает в плоть каждый сучок и каждую ветвь Водяного Древа. Особенно ее интересуют женщины, которые вышли замуж и уехали отсюда и чью судьбу никогда не записывали. Ее родственницы — даже милая Долли-коччамма — отказываются говорить о Недуге и вообще признавать его наличие. Прорыв случается в самом неожиданном месте.

Каждый день после полудня Чериан присылает в амбулаторное отделение «особый» чай и масляное печенье для «мадам доктора». И отказывается брать плату. Однажды рано утром Мариамма наблюдает, как он подпирает шестами соломенный навес, отпирает деревянную загородку и открывает свой ларек. Мариамма подходит поблагодарить. Чериан уговаривает ее выпить кофе. Темная дуга дымящейся жидкости летает туда-сюда между двумя чашками для перемешивания, прежде чем эффектно опуститься в стаканчик, который он ей протягивает. Ее «благодарю вас» повергает Чериана в невероятное смущение. Мариамма отпивает глоток кофе, и они стоят в неловком молчании, глядя на «Тройной Йем», как будто больница только что приземлилась перед ними и оттуда сейчас выйдут марсиане. Большая Аммачи однажды сказала Мариамме: «Доверяйся молчаливым людям. Они уступают дорогу мыслям». Но, Аммачи, если они не произносят ни слова, с чего начать?

Когда Мариамма уже собирается уходить, Чериан вдруг говорит:

— Моя сестра утонула.

Мариамма резко останавливается, потрясенно уставившись на Чериана. Он заговорил или ей почудилось?

— И брат дедушки тоже. Утонул. Обе дочери моего брата терпеть не могут воду.

Что побудило Чериана по доброй воле признаться? Неужели всем известно, что семья Парамбиля страдает от Недуга?

— Моей бедной сестре пришлось работать на затопленных рисовых полях, у нее не было выбора. Дамбу прорвало, хлынула вода, сбила ее с ног, и она утонула на мелководье.

— Чериан, ты, очевидно, знаешь, что у нашей семьи такое же… заболевание. Думаешь, мы родственники?

— Нет, моя семья не из этих мест. Я раньше был водителем грузовика, колесил по всей Керале. И тогда-то услышал, что есть еще такие семьи, как наши. Все они христиане. Наверняка должны быть и другие.

Мариамма весь день размышляет над удивительным признанием Чериана. Чериан ошибается: они определенно родственники. Сейчас община христиан Святого Фомы довольно велика, но у всех одни и те же предки из первых семей, которые Фома Неверующий обратил в христианство. Ей приходит на ум образ велосипедного колеса. Если каждую семью, где обнаружен Недуг, разместить вдоль спицы колеса, но на одной такой спице оказалось бы семейство Чериана, а на другой — клан Парамбиля. Прочие задетые Недугом семьи очутились бы вдоль своих спиц. Следуя вдоль спицы к центру, они вышли бы на того самого предка с генетическим дефектом, с которого все началось. Мариамма взбудоражена. Ее задача в том, чтобы отыскать как можно больше спиц, больше семей с наследственным Недугом. И она знает человека, который может ей помочь.

Густые седые волосы свата Анияна разделены на прямой пробор и гладко зачесаны на висках, умные глаза не упускают ни одной детали, пока он на велосипеде подъезжает к дому. Элегантно спешивается, перебрасывая одну ногу вперед над рамой, — единственный вариант, когда носишь мунду. В краях, где усы являются непременным правилом, гладко выбритое лицо позволяет свату выглядеть гораздо моложе своих семидесяти лет.

— Муули, помню, как будто это было вчера, как я предложил союз Элси из Тетанатт с Филипосом из Парамбиля.

— А я думала, они познакомились в поезде.

Он снисходительно улыбается:

— Аах, может быть и встреча-шмеча, и даже шуры-муры, любовь-морковь, но без свата как семьи могут познакомиться друг с другом, обсудить приданое, сопоставить гороскопы?

Анна-чедети подает чай и халву из джекфрута, по рецепту Большой Аммачи.

— А если гороскопы не совпадают, а пара все равно настаивает? — интересуется Мариамма.