Завет воды

Она садится рядом со сватом и разворачивает расширенную и обновленную копию родословного древа, уже на малаялам.

— Я сделала копию с оригинала, который хранится в нашей семье многие поколения.

Проницательный взгляд Анияна шныряет по листу, пятнистый от никотина ноготь прослеживает поколения.

— Тут откровенная ложь — он никогда не был женат, — бормочет старик. — Хм, тут не три, а четыре сестры, а вот эти двое были близняшки, но одна умерла в младенчестве, а другую звали Поннамма…

За считаные минуты он своим карандашом уточнил три предыдущих поколения, восходящих к ее дедушке. Это больше, чем Мариамма успела за несколько недель. Сват намеренно не обращается к ныне живущим поколениям.

— Ачаян, я пытаюсь заполнить эту схему. — Мариамма рассказывает про Чериана. Аниян сразу же ухватывает ее аналогию с «велосипедными спицами». — Если я смогу восстановить все спицы на этом колесе, мы поймем, как наследуется эта болезнь.

Он размышляет.

— Муули, а ты сможешь что-нибудь сделать, когда найдешь всех с этим Недугом?

Старик попал в самое слабое звено в ее аргументах.

— Нет… Пока нет. Сейчас хирургическое вмешательство оправдано только в тех случаях, когда симптомы очень серьезны, потому что это опасная операция. Но скоро мы научимся проводить более безопасные операции через крошечное отверстие над ухом. Удаляя опухоль как можно раньше, мы сможем уберечь детей от глухоты и даже от опасности утонуть. А еще, если мы поймем, как болезнь наследуется, мы сможем, например, предотвратить брак между парнем и девушкой, если оба являются носителями этого гена. Слишком многие уже страдали и погибли от этого Недуга. Поэтому я решила специализироваться в нейрохирургии. Предотвратить болезнь или вылечить ее как можно раньше. Это цель моей жизни.

Старик изучающе смотрит на нее. А потом удивляет.

— Почему бы и нет? — говорит он. — Я планирую уйти на покой в конце этого года, так почему бы и нет? Дело того стоит. Но не раньше. — Он убирает сигареты и спички. — Но есть две вещи, которые я хочу сказать тебе, прежде чем уйду. Во-первых, моя работа заключать союзы, уменьшать препятствия. Я всегда знаю больше, чем рассказываю, об обеих сторонах. Пойми правильно. Я никогда не стану предлагать дурную партию. Не буду скрывать сумасшествие, умственную отсталость или эпилепсию. Но, муули, запомни еще одно правило, если хочешь, хотя я говорю о нем только тебе: тайны есть в каждой семье, но не все тайны подразумевают обман. Семью создает не общая кровь, муули, а общие тайны. Так что тебе предстоит нелегкая задача.

Он уже поставил ногу на педаль, как вдруг Мариамма спохватывается:

— Погодите, вы сказали — две вещи. А какая же вторая?

— Назначь дату, Мариамма, — улыбается он. — Даже если это через пять лет от сегодняшнего дня. Назначь дату.

На следующий день Мариамма возвращается из «Тройного Йем» после на редкость долгого дня. Под пешеходным мостом лениво течет вода. Гибискус и олеандр в полном цвету. Два водяных буйвола, освобожденные от плуга, стоят мордами друг к другу — темные силуэты на горизонте, как подставки для книг. Сверчки набирают громкость, их исступленный стрекот вскоре разбудит лягушачий хор. Эти будничные, ничем не примечательные звуки ее юности теперь, с уходом дорогих сердцу людей, стали одой памяти, переносящей прошлое в настоящее. Настал час милостивых призраков.

Ее путь ведет мимо Каменной Женщины, и она всякий раз отдает дань уважения скульптору. Элси вышла замуж за Недуг, но у нее самой болезни не было; какая жестокая ирония в том, что она утонула. Мариамма проходит мимо сарая, на крыше которого Ленин пытался поймать молнию. Назначь дату. Если бы я могла.

После ванны они с Анной ужинают в кухне, отказавшись от нового обеденного стола и стульев ради почерневших, пропитанных ароматом корицы стен, которые хранят живую память о Большой Аммачи. Заходит Джоппан с чертежами и расчетами стоимости строительства нового здания с коптильней для их каучуковой плантации. Здесь млечный сок будут разливать в лотки, смешивать с кислотой до затвердения. Потом новый ручной пресс превратит затвердевший латекс в тонкие резиновые листы, которые затем подвешивают в коптильне, перед тем как сложить в пачки для продажи. Анна-чедети, не обращая внимания на возражения Джоппана, подает ему ужин. И они, как и многими другими вечерами, сидят все вместе на четырехдюймовых стульчиках, склонившись над своими тарелками, которые стоят на земле. Самуэль пришел бы в ужас, увидев, как его сын внутри дома ест из тарелки, не предназначенной исключительно для него. Парамбиль изменился. Они трое — одна семья и одна каста.

глава 74 Внутренний свидетель

1976, Парамбиль