Заветная вода

— Да ребята ошиблись, — пояснил он и понизил голос. — Тут труп у нас, Захар Игнатьевич, в сортире обнаружили. Старый знакомый, рецидивист-карманник… кличка Гиря. Я думаю, кто-нибудь из своих его… или у проезжающих военных что-нибудь стянул. Уж больно жестоко с ним. Конечно, товарищ Дьяконов, не в обиду будь сказано, с таким бугаем никогда бы не справился. Нос проломили — кулаком, похоже, — и шею свернули, как куренку. Я им сказал: силачей проверять, штангистов.

— Разрешите обратиться, я утром видел одного такого, — подал голос молоденький сержант. — Битюг… першерон прямо. У эшелона курил.

— Какой эшелон? А где он сейчас?

— Ушел уже. Два часа назад.

Милицейский лейтенант махнул рукой.

— Кого сейчас искать… и так забот выше головы. Все грозят, мол, следи за диверсантами, а тут еще и уголовники вылезают…

Узника освободили, и красноглазый от бессонницы Захар Игнатьевич, лично взяв знакомого под крыло, вывел его к команде поддержки, которая томилась в коридоре. Начальник станции, которого Петр мельком видел всего один раз, очень обрадовался гостю, атаковав его разными вопросами.

— Откуда? Куда? А как там Гера? — Он вспомнил родственника — Петрова коллегу, который их знакомил несколько лет назад.

Кто-то позвал его, он качнулся и на автомате дернулся к своему кабинету, проговорив напоследок:

— Вечером обязательно приходи, как поспокойней станет! Московский до утра не пойдет никуда… поговорим… я домой-то опять не попаду.

— А иркутский? — тонким, охриплым от волнения голоском выкрикнула Ксения Дмитриевна.

— И иркутский не пойдет… военный график, гражданка. Война.

Компания пассажиров, которых сдружили волнения, вернулась в зал ожидания, и деятельная Ксения Дмитриевна принялась обустраивать их быт с бойкой привычкой командирской тещи. Задетый неприятным эпизодом и в особенности — жутковатым известием о рецидивисте-карманнике, нашедшем страшный конец, — Петр ежился и возвращался мыслями к тому, как недобро совпала эта лютая смерть со странным, чересчур счастливым возвратом кошелька, который Сеня, обтерев кроваво-красное пятно, принес Ксении Дмитриевне. Тщедушная Сенина фигурка, конечно, не давала повода, чтобы подозревать мальчика в душегубстве, и Петр подумал, что, может быть, Сеня не побоялся вытащить украденный кошелек из кармана убитого рецидивиста, когда нечаянно наткнулся на тело, — но отчего-то ему вспомнилось, как Сеня ловко сплетал разошедшуюся панцирную сетку худыми, хилыми с виду, но, несомненно, очень сильными пальцами, и ему стало так тошно, что он категорически запретил себе скверные мысли о подопечном.

Должно быть, нервозность Петра передалась чуткому Сене, потому что тот заершился, задергался и, насупившись, спросил:

— Он начальник? Он может поезд отправить? В Москву надо… быстрее… очень надо.

Тома, уязвленная Сениным пренебрежением, задрала носик, а Ксения Дмитриевна вздохнула:

— Нам бы тоже, милый… поторопиться надо. Разминемся с ее отцом…

— Куда быстрее, — проговорил Петр Сене с безотчетной неприязнью, но толстокожий Сеня не заметил антипатии.

— А если помочь? Если ему помочь, он нам поможет?

— Ему, милый, помочь трудно, — усмехнулась Ксения Дмитриевна.

— Стрелку подергаешь, — со злостью, которую молча осудила обиженная за Сеню Тома, проговорил Петр. — Или за диспетчера составы раскидаешь.

Сеня настаивал, игнорируя издевку провожатого.

— Он про диверсантов говорил… если я ему диверсанта найду?

У Петра возникло желание кликнуть любого психиатра — тут же, на станции. Например, объявить по громкой трансляции, что требуется врач определенного профиля и если таковой имеется среди проезжающих, то его медицинские знания и опыт нужны позарез, прямо сейчас. Ему представилось, как бредящий наяву Сеня выискивает диверсантов среди мирных, выбитых из повседневной колеи граждан и как сдает кого-нибудь невинного соответствующим органам, которые уже неделю кряду бьются в служебных припадках, вызванных военным ажиотажем.

— Не говори глупости, откуда тут диверсанты, — рявкнул он. — С самолета сбросили? За пять тысяч километров — незамеченными? В школе, в школе надо было учиться.

— В самом деле, дружок, — протянула многоопытная Ксения Дмитриевна, тоже, видимо, знавшая, во что может вылиться охранная самодеятельность. — Этим должны заниматься особые люди…

Сеня не слушал эти предостережения.

— Может, их тут и нет… — проговорил он, пристальным взглядом разнимая толпу, которая, подернутая полусонной спячкой, ожидала, когда отправятся пассажирские составы.