Зависть

— Успокойся, — сказал Эд, — и держи значок. Представь ДелВеччио, сидящим лицом к тебе, руки сложены на коленях, глаза смотрят в твои. Как всегда, чем более специфично видение, тем лучше сработает ритуал. Представь, как ты протягиваешь руку и касаешься его лба кончиком пальца, и знай, что это соединение позволит тебе вытянуть из него воспоминания, хотя на самом деле ты не будешь прикасаться к нему. Все это — в разуме.

— Та-да-да-дам, — добавил Эдриан.

Сидя на кровати, Джим держал значок в ладонях, чувствуя себя полным придурком. Во времена специального подразделения, или, черт, и того раньше, когда он был бедным гражданским, он никогда не верил в трансцендентное, гадание по животу, йогов махараши и т. д. Он участвовал в достаточном количестве таких спектаклей, чтобы привыкнуть к подобному, но он всегда будет исполнителем, а не собакой, смотрящей вниз[76].

Плевать.

Он сконцентрировался на значке, вещица кубиком льда ощущалась на его коже, пронзала холодом, а не просто таяла в руке. Было бы проще, знай он ДелВеччио лучше, но он сделал все, что мог, чтобы представить мужчину: темные волосы, красивое как грех лицо, холодные, умные глаза…

За одно мгновение то, что он представил, внезапно стало картинкой в 3-D, будто Джим смотрел на ТВ, и актер вышел из экрана, сев рядом с ним.

Вот только, облик этого парня был полнейшей фигней.

У мужчины было два лица.

Джим покачал головой, будто это могло разрешить проблему. Не помогло. Основное лицо принадлежало ДелВеччио… как и другое, словно двухэкспозиционная фотография.

Что-то подсказывало Джиму не идти дальше.

Но он, тем не менее, пошел.

Протянув руку, он приложил воображаемый палец на воображаемый лоб главного ДелВеччио…

Как только произошел контакт, его пронзил удар тока, останавливая сердце, заставляя тело взмыть. Потом, будто он был камертоном, реверберация пустила в него корни… и захватила контроль. Начав с кончика пальца, дрожь распространилась вверх по его ладони, запястью и руке, то, что началось как слабый тремор, стало столь яростным, что он буквально раскололся на части… пока не стало два пальца, две ладони, два запястья и две руки, и он качался между ними как флаг на штормовом ветру.

Джим смутно осознавал, что кто-то кричал его имя, но возможности ответить не было. Он сражался за свою бессмертную жизнь, размытие грозило уничтожить его… и когда он уже был готов окончательно потерять над собой контроль, ДелВеччио разделились, и образовались две личности, слитые воедино от пояса и ниже.

Тот, что справа, улыбался, и это был не детектив. А старший ДелВеччио из газетной статьи, с запятнанной душой и злыми поступками.

Сукин сын наслаждался своим падением.

Гребаный ад… у Джима возникло ужасное предчувствие, что просто так он от этого не уйдет.

***

Эдриан понял, что дерьмо неминуемо, в ту же секунду, как руки Джима под значком начали вибрировать.

Это не нормально.

А потом струящийся черный дым начал кружить из сложенных чашечкой ладоней спасителя, сливаясь, а затем обрамляя хватку ангела на значке ДелВеччио. Дрожь, начавшаяся как медленный тремор, быстро перешла в жесткую тряску, пока значок не выпал из рук Джима и отскочил от коротко стриженого ковра.

На какое-то мгновение он подумал, что это остановит происходящее, но дым больше не нуждался во внешнем источнике: руки и ладони Джима стали основой, от которой распространялась инфекционная дрожь.

— Если она доберется до сердца, мы потеряем его, — выкрикнул Эдди.

Что подстегнуло их к действиям. Эдриан и его лучший друг подскочили одновременно, устремляясь в разных направлениях. Когда Эдди бросился к смежной двери в их комнату, Эд запрыгнул на кровать позади Джима. Собравшись с силами, он опустился на колени и сомкнул руки вокруг этой широкой груди, располагая хватку как можно выше, чтобы сформировать физический барьер приступу.

Он понял, в какой момент волна нахлынула на него… ледяной холод пронесся по коже, обжигающий холод. Открыв себя, Эд предоставил потоку другое тело, предлагая иную цель… даже если это значило принести себя в жертву.

Но эта хрень не была заинтересована в нем; он оказался просто лежачим полицейским на пути дрожи к груди Джима.

Спасительной благодатью стал раствор из лимона, белого уксуса, перекиси водорода и ведьминого орешника[77], и хорошо, что Эдди всегда был наготове. Он влетел из их комнаты с ведром, полным раствора, он двигался быстро, разливая смесь на свои кожаные штаны и футболку от Всемирного фонда дикой природы.

Ангел качнулся назад, а потом окатил их из ведра, обливая их тела наряду с кроватью. И это стало причиной к эвакуации: с оглушающим визгом зло молниеносно устремилось на выход, оставляя за собой отвратительное тление, исходившее от мокрой головы и груди Джима. После исчезновения злой сущности спаситель рухнул вперед, он ослабел так сильно, что на кровати его удерживала лишь хватка вокруг торса.

— Расслабься, — прошептал Эд, укладывая парня на спину.

Джим открыл глаза и моргнул, будто не был уверен в том, что видит.

— Это потолок, — подтвердил Эд. — Как ты?

— Я не получил… от Века… никакой информации.