Зависть богов (СИ)

Но Кейт-то знала, что разумные киборги - это не миф. Она знала это еще до своего назначения в исследовательский центр. И Киру Тиммонс она тоже знала. И ее отца Александра Гибульского, и его теорию полноценного синтеза. Почему теорию? Это уже не теория. Это непреложный факт.

Стоп! Дальше думать нельзя. Дальше - колодец. Она уже на самом краю. Еще немного, и ее затянет в глубину, в самый омут, в черноту, и она вспомнит. Она все вспомнит. Она не хочет вспоминать. Теперь, когда кто-то совершил то, на что у нее не хватило сил, она тем более хочет оставаться в спасительном беспамятстве. Она не хочет смотреть в лицо своему малодушию.

Под потолком кафетерия плавно перемещался вирт-экран. На нем два каких-то профессора о чем-то увлеченно спорили. При желании любой из посетителей мог настроить свой комм на звуковой канал и послушать, о чем идет речь. Кейт не видела в том необходимости. Она знала имена ведущих спор и догадывалась о предмете. Пресловутый отчет Гибульского. Она перевела взгляд на собственный планшет рядом с опустевшей чашкой кофе. Еще целых два часа. Она успеет отредактировать статью для итогового коммюнике и отослать ее мужу.

В кафетерий вошли двое. Вероятно, такие же пассажиры, ожидающие свой рейс. Бросив мимолетный взгляд, Кейт приняла их за отбившуюся от молодежной компании парочку. Одеты соответственно, с дорожной целесообразностью. Разговаривают оживленно, не стесняясь, смеются, держатся за руки. Несколько непривычно для тихой и почтенной вип-зоны. Здесь придерживаются определенного этикета. И даже дресс-кода. Удивительно, как этих сюда пустили. Оба в джинсах, в кроссовках. На девице длинный бесформенный пуловер, поверх него - ветровка. Бейсболка козырьком назад и очки в пол-лица. Парень в свитере крупной вязки. Длинные русые волосы собраны в хвост. На плече - дорожная сумка. К свободному столику кинулись наперегонки, едва не толкаясь. Величественная матрона, жена какого-то депутата, опекающая флегматичного внука, неодобрительно покосилась на шумную парочку. И чего было бежать? Свободных столиков больше половины. Заняты были только у огромного панорамного окна, выходящего на посадочное поле. Зрелище уходящих в небо межзвездных кораблей завораживало.

Новоприбывшим пришлось довольствоваться столиком рядом с древовидным папоротником с Нового Рио. Девица села к Кейт лицом, а парень - вполоборота. Утратив сосредоточенность, Кейт невольно стала наблюдать за виновниками переполоха. Присмотревшись, она обнаружила, что первое ее впечатление было ошибочным. Девица оказалась значительно старше своего спутника, Кейт определила это по тому, как она двигалась. Зрелая женщина ходит, садится, поворачивает голову совсем не так, как это делает выпускница колледжа, даже если эта зрелая женщина в прекрасной спортивной форме. Она все делает совсем иначе, более округло, замедленно. Не ищет одобрения, не сомневается в своей ценности. А юное создание соткано из сомнений. Вот ее спутник действительно очень молод, чуть больше двадцати. Высокий, стройный. Кейт видела его профиль, когда он чуть поворачивал голову, окидывая посетителей быстрым, но очень внимательным взглядом. Но сразу забывал о них. Он смотрел на сидящую рядом женщину. И она смотрела на него.

Кем они приходились друг другу? Будь они ровесниками, вопросов бы не возникло. Впрочем, бывает и так, что женщина намного старше. Кейт не раз видела в клинике мужа богатых молодящихся светских львиц, закрутивших роман с одноклассниками сыновей. Ну или попросту купивших себе юных любовников. Но эти львицы ведут себя иначе. Из кожи лезут вон, чтобы подчеркнуть свою неувядающую сексуальность. А здесь как будто обратная цель. Бесформенный пуловер, ни намека на жеманность. Больше похоже на поведение матери. Но взрослые сыновья не путешествуют в обществе матерей, пусть даже таких стройных и спортивных. Напротив, повзрослевшие дети всячески дистанцируются от родителей, в восемнадцать лет убегают из дома, поступают в колледж, а затем в университет. Кейт сама ушла из дома в семнадцать лет. Переехала в кампус.

Тогда кто они? Друзья? Соратники? Попутчики?

Кейт вдруг почувствовала странную дурноту. Она услышала, как парень произнес, обращаясь к подошедшему кельнеру и указывая на избранное в меню:

- Я возьму вот это. С карамельным сиропом и взбитыми сливками.

- А мне кофе и каких-нибудь несладких печенек, - добавила женщина.

Голос у нее соответствующий, мелодичный, уверенный. И его голос…

Кейт стало холодно. Она почувствовала подбирающийся сквозняк. Дуло из колодца, того самого, черного, притаившегося в сердцевине ее существования. И не только голос… То, как он наклонил голову, повернулся к собеседнице, отложил меню. Точные грациозные движения. Гибкость запястья. Она это уже видела… Она видела… Его профиль, линия скул, подбородка… Как это знакомо. Мешают выбившиеся из хвоста пряди. Закрывают часть лица.

Тогда у него таких волос не было. Его стригли. Некоторые участки головы даже выбривали, чтобы удобнее было крепить датчики. Или электроды…