Зависть кукушки

Он задергался и стал со свистом втягивать в себя воздух, продолжая судорожно искать что-то справа, и наконец вытянул из-за спины сумку, которая, оказывается, висела у него через плечо, и начал шарить в ней.

— Тебе что, плохо? — спросила я, хотя и так было ясно, что ему плохо, он задыхался и нечленораздельно мычал, в груди у него хрипело и свистело, лицо налилось кровью. Я смотрела на него и не знала, что делать.

Он наконец вытянул из сумки баллончик ингалятора и поднес ко рту, но обычного пшиканья не последовало. Он потряс баллончик и попробовал еще, но безуспешно. Он тряс и тряс ингалятор и опять нажимал на клапан, но с ингалятором явно было что-то не так. Он взглянул на меня, в его глазах был ужас.

— Что, вызывать «Скорую»? — спросила я. Он потряс головой.

— Н-не… н-не… ус-пе-ют… н-на…

Он зачем-то пихал мне в руки баллончик, старался что-то сказать, мучительно задыхался, из глаз его текли слезы.

— А-а-а… а-а-а… там… та-ам!.. — трясущейся рукой он тыкал куда-то мне за спину. Я наконец догадалась посмотреть туда и все поняла — за сквером, совсем недалеко, на первом этаже девятиэтажки зелеными буквами светилась надпись: «АПТЕКА». Я выхватила из рук Князева ингалятор и бросилась туда.

Уже начало смеркаться, но фонарей еще не зажигали. В это время я вижу хуже обычного, поэтому старательно смотрела под ноги, но, несмотря на это, несколько раз чуть не упала, поскользнувшись на плохо расчищенной дорожке. Я боялась упасть, боялась не успеть, боялась, что мне не хватит денег, ведь некоторые лекарства стоят очень дорого, а я не знала, сколько стоит нужный препарат, я никогда в жизни не покупала средств от астмы. Еще я боялась, что в аптеке нужного лекарства вообще не окажется. Словом, я боялась не успеть спасти убийцу Севу Князева, и в этом была чертова ирония судьбы!

Но я благополучно миновала все опасности скользкой дороги и, толкнув тяжелую дверь, ввалилась в маленькое помещение, где было очень тепло и ярким белым светом горели люминесцентные лампы.

У меня моментально запотели очки. Поспешно протирая их пальцами, я шагнула к прилавку, где спиной ко мне, расставляя на полках какие-то разноцветные коробки, стояла пышная аптекарша в белом халате и колпаке, из-под которого вились черные волосы.

— Помогите мне, пожалуйста, — громко заговорила я, и она обернулась. Ощущение чего-то неправильного, невозможного, охватило меня. Передо мной, спокойно и холодно глядя на меня, стояла… Злая Кукла.

Какая я дура, успела подумать я. Больше я ничего не успела. Что-то толкнуло меня в спину, острая, парализующая боль разлилась по телу, в глазах потемнело.

…Кажется, я лежала на полу. Надо мной ярко горели лампы дневного света, где-то неподалеку слышались спокойные, негромкие голоса. Слов я разобрать не могла, но голоса узнала — совершенно нормально звучащий голос Севы Князева и голос Злой Куклы. И еще один незнакомый женский голос.

Послышались шаги, кто-то приближался ко мне. Я хотела вскочить, но тело не слушалось меня. Надо мной склонилось лицо немолодой седоволосой женщины со странными, налитыми мутной влагой глазами. Что-то кольнуло меня в шею, и лампы надо мной погасли…

Я пришла в себя в реанимации. Оказывается, мне вкололи препарат, от которого я надолго потеряла сознание. Ближе к ночи меня собирались вывезти за город и оставить в лесополосе. Я должна была замерзнуть, и труп мой, в лучшем случае, обнаружили бы только весной, а то и вообще бы не нашли.

Оперативники, которые наблюдали за мной, так же, как и я, купились на Севин спектакль. Они видели искусно разыгранный астматический приступ, через «жучок», прикрепленный на мне, слышали каждое слово и совсем не обеспокоились, когда я побежала в аптеку. Когда в наушниках установилось молчание, они забеспокоились не сразу — ну что особенного могло случиться со мной в аптеке! И только когда Князев совершенно спокойно поднялся и тоже направился в аптеку, они сообразили, что что-то неладно, но и тогда не сразу бросились мне на помощь, а еще какое-то время старались понять, что происходит. За это время меня успели обездвижить электрошокером и вколоть препарат.

Только сейчас, когда я лежала на больничной койке, из каких-то глубин памяти всплыло: Витя Титов, в первый раз рассказывая нам с Сережей про Аллу Потылицыну, упоминал, что она работает в аптеке!

Вспомнив об этом, я опять подумала: какая же я дура! Сунулась, как наивная Красная Шапочка, прямо в пасть к зверю. Но чем дольше я размышляла на эту тему, тем яснее понимала: моя забывчивость — большая удача. Ведь догадайся я обо всем, я могла бы струсить, не пойти в аптеку, не заставила бы убийц выдать себя! Нет, все, что ни делается — все к лучшему.