Зависть: теория социального поведения

Однако Бэкон уделяет больше всего места частной, или личной, зависти, которая является элементом «публичной» формы зависти и, вероятно, играет более важную роль во всех обществах. Сначала он представляет нам типологию тех, кому завидуют, и завистников. Человек, лишенный добродетели, тот, у кого нет никакой надежды когда-либо ее достичь, из-за зависти становится причиной гибели своих более достойных собратьев[250].

Его следующее наблюдение более интересно с социологической точки зрения. «Известно, что люди благородного происхождения склонны завидовать новым людям в момент их восхождения. Ведь дистанция между ними сокращается, и это как обман зрения: когда другие поднимаются, им кажется, что это они сами опускаются»[251].

Здесь Бэкон описывает то, что можно назвать «завистью королей», которая направлена сверху вниз. Ее можно назвать завистью к отдаленности, и эта форма зависти будет встречаться постоянно. Вероятно, это и есть абсолютная зависть, потому что человек, находящийся наверху, не может ничего потерять оттого, что другие, в результате собственных достижений, начнут соревноваться с ним в роскоши и богатстве.

Закладная в мировом банке фортуны?

Бэкон замечает, что часто особенно склонны к зависти уроды, калеки и евнухи – говоря его словами, те, кто не в состоянии помочь себе и поэтому стремится навредить другим. Однако он упоминает о героических исключениях, о людях, которые своими бескорыстными деяниями облагородили свое уродство. Но те, кого Бэкон считает особенно подверженными зависти, – это люди, испытавшие временные неудачи, катастрофы и лишения: «Ибо они люди… которые считают, что бедствия других людей искупают их собственные страдания»[252]. Пример, который точно соответствует этому описанию, приводит этнограф Карстен применительно к южноамериканским индейцам (см. ниже с. 71).

Это чрезвычайно показательно. Достаточно легко понять, почему человек, пребывающий в юдоли скорби, должен с завистью смотреть на тех, кто более удачлив. Но почему Бэкон уделяет так много внимания людям, которые оправляются после катастрофы? Например, после Первой мировой войны были люди, которые вернулись с нее невредимыми и на основании лишений, которые они (и в особенности другие) претерпели, стали занимать позицию самых суровых моральных арбитров в то время, когда лишения в принципе уже были в прошлом. Можно было бы предположить, что человек, который успешно пережил тяжелое время, должен доброжелательно и с благодарностью относиться к тем, кому повезло больше. Может быть, Бэкон на самом деле обнаружил ключевой мотив. Ведь возможно, что тот, кто избежал катастрофы и недоумевает, почему его пощадила судьба, кто испытывает чувство вины по отношению к тем своим спутникам, которых судьба не пощадила, будет заключать ретроспективный договор залога с «судом фортуны», «мировым банком фортуны», не только раскаиваясь сам, но и настаивая, что остальные должны поступать так же.

В свете этой гипотезы можно частично истолковать раздражительность, требовательность и псевдоаскетизм многих центральноевропейских, английских и американских писателей после Второй мировой войны. В своем каталоге особенно склонных к зависти людей Бэкон упоминает о тех, кто находится в тесной близости с объектом зависти: «…близкие родственники, работающие в одной конторе, и те, кто вместе вырос, больше склонны завидовать равным себе, когда они поднимаются. Ибо это заставляет их сожалеть о собственной судьбе, и указывает на них, и чаще вспоминается им, и, подобным же образом, чаще приходит на ум другим»[253]. Бэкон также уделил некоторое внимание тем, кому обычно завидуют не с такой готовностью.

Среди них – люди, которые добиваются успеха, когда они уже занимают высокое положение. Они производят впечатление людей, заработавших удачу, а никто, как считает Бэкон, не завидует человеку, которому вернули долг. Для социологии зависти здесь имеет значение то, что «зависть всегда связана с тем, что человек сравнивает себя с кем-то; а там, где нет сравнения, нет и зависти; поэтому королям не завидует никто, кроме королей»[254].

Бэкон также осознает значение для зависти элемента субъективного времени, который является функцией от осознания времени тем, кто наблюдает за удачами другого: «недостойным людям больше всего завидуют во время их первого появления [в высокой должности], а после этого зависть сдерживать проще; в то время как, наоборот, достойным и заслуженным людям больше всего завидуют, если их удача постоянна. Потому что к этому времени их добродетель хотя и та же, но обладает меньшим блеском; ведь вырастают новые люди, которые затемняют ее»[255].