Заводная девушка

Слова Берье звучали убедительно, но не вязались с тем, что Жанна видела своими глазами. Два послания, написанные куклой, причем второе она написала без какого-либо вмешательства Рейнхарта. Жанна сорвала грушу и прижала к щеке. Кожица груши была нежнее ее кожи. Жанне вдруг отчаянно захотелось увидеть Александрину, обнять, вдохнуть запах волос дочери – удивительный запах молока и мыла. Возникло желание привезти девочку в Версаль. Но где Александрине безопаснее: здесь или в Париже?

– Меня навещала супруга маршала де Мирпуа. По ее словам, парижане требуют, чтобы им показали куклу. В ней видят не то оракула, не то вестницу отмщения за исчезнувших детей.

– Да, это мне известно. Безумие, конечно, но третье сословие всегда легко поддавалось эмоциям.

«Особенно когда их дети продолжают исчезать», – подумала Жанна.

– Получается, мы имеем дело с настоящим бунтом?

Берье болезненно поморщился:

– Есть определенные трудности, но мы сумеем утихомирить народ.

– Каким образом? Вы узнали, кто похищает детей, и готовы их арестовать?

– Речь не о похитителях, а о подстрекателях.

– Поясните.

– У нас есть основания полагать, что распускание слухов о пропадающих детях – дело рук шайки пришлых негодяев, вздумавших бунтовать против королевской власти.

– Да? И кто же они?

– Разный сброд из сельской местности. Мои люди выявили горстку потенциальных зачинщиков. Они не впервые стараются раскачать народ на бунт. Один обещал заплатить ремесленникам, если те будут орать, что во всем виновата полиция. Дескать, мои люди сами похищают детей и привозят в Версаль, поставляя кровь… – Берье понизил голос, – королю.

– Боже милостивый! Вы сообщили Людовику?

– Еще нет. Мы продолжаем собирать сведения.

– Зачем эти люди делают столь абсурдные заявления?

– Пока трудно сказать, – покачал головой Берье. – Мы опасаемся, что дело может оказаться серьезнее. Возможно, готовится заговор, дабы обрушить государство и заставить народ восстать против короля. Естественно, заговорщиков ждет поражение. Виновные будут выявлены и наказаны самым строгим образом. Но нельзя исключать, что доктор Рейнхарт, швейцарец по происхождению, является одним из них. И послания, написанные его куклой, были частью упомянутого замысла.

– Говорите, нельзя исключать? – Жанне было трудно совместить облик худощавого, странного вида часовщика с обликом бунтаря, раздувающего гнев среди народа. – Но ваша «муха» не нашла ничего, что указывало бы на интерес Рейнхарта к подрыву королевской власти. Разве его странности – достаточное основание, чтобы считать его мятежником?

– Для меня очевидно одно: она не выполнила возложенное на нее задание. Я должен был бы сразу отклонить ее кандидатуру, как только узнал… Мы с ней еще поговорим.

– Узнали… что? Что она была проституткой? Так половина ваших «мух» – проститутки. – Жанна покачала головой. – Нет, ваша теория меня не убеждает. Мадлен не обижена умом, а часовщик вовсе не анархист. – Почувствовав усталость, Жанна присела на скамейку. – А вот куклу необходимо уничтожить, дабы предотвратить дальнейшие беспорядки и появление новых слухов.

– Целиком с вами согласен, маркиза, однако решение принимаю не я. У вас в этом деле гораздо больше влияния, чем у меня.

Уже нет.

– Я попробую еще раз, но до сих пор все мои попытки убедить Людовика терпели неудачи.

– Тогда, быть может, вы сумеете убедить короля отдать часовщика под суд.

– Людовик отказывается его судить? Почему? – резко спросила Жанна.

– По словам короля, это ничего не даст, учитывая, что Рейнхарт продолжает отрицать свою вину. Возможно, Людовик проявляет к нему неуместное сочувствие.

– Что успел сказать часовщик?

– Очень мало, хотя его и подвергли пыткам.

Жанна содрогнулась внутри, представив хруст ломающихся костей.

– Он продолжает отрицать свою причастность?

– Да. По-прежнему утверждает, что не несет ответственности за послания. Он либо безумец, либо из более крепкого теста, чем мы думали.

– Или же говорит правду.

Берье скривил губы, явно сомневаясь в таком варианте.

– Есть еще слухи и догадки? О кукле? О детях?

– Ничего такого, о чем стоило бы говорить.

Жанна слегка улыбнулась:

– Николя, вы же знаете: самое лучшее – рассказывать мне обо всем. Я люблю быть в курсе всего.

Берье поерзал на скамейке:

– Как и всегда в Версале. Обвинения в черной магии, не имеющие под собой никакой почвы.

– То есть обвиняют меня. Говорите напрямую.

– К сожалению, маркиза, да.

– Подробности?

– Перехватили очередное «закидывание удочки», не успевшее достигнуть вас. Учитывая ваше нездоровье, я не решился вас тревожить. Там утверждалось, что это вы управляете куклой, дабы облыжно обвинить короля и отвлечь внимание от ваших… действий.

– Каких действий?

– Употребление крови похищенных детей для восстановления вашего пошатнувшегося здоровья. – Берье помолчал. – Правда нелепо?

Жанна закрыла глаза. Ее обступила чернота. Казалось, еще немного – и она упадет в обморок.

– Да. И в самом деле нелепо. Людовик знает об этом «закидывании»?

– Увы, да. Ему сообщили.

По ее спине пополз холодок. Не потому ли король ни разу не зашел к ней? Неужели поверил в правдивость слухов?