Завоевание счастья

Наша традиционная мораль чрезмерно эгоистична, а понятие греха является составной частью этого неразумного сосредоточения внимания на себе. Для тех, кто никогда не поддавался субъективным настроениям под влиянием этой ошибочной морали, разум, может быть, и не нужен. Но тем, кто однажды заразился этой болезнью, разум необходим для исцеления. Возможно, кстати, что болезнь есть насущная стадия умственного развития. Я склонен думать, что человек, который с нею справился благодаря разуму, возвысится сильнее, чем тот, кому неведомы ни сама болезнь, ни исцеление от нее. Ненависть к разуму, распространенная в наше время, во многом проистекает из того обстоятельства, что действия разума еще не осмыслены сколько-нибудь фундаментально. Человек, «разделенный в себе»[51], ищет возбуждения и отвлечения; он ценит сильные страсти не по веским причинам, а из-за того, что они на мгновение выводят его вовне и избавляют от мучительной необходимости мыслить. Любая страсть для него сродни опьянению, а поскольку он не в состоянии постичь истинное счастье, всякое освобождение от боли видится ему исключительно как опьянение. Однако это симптом запущенной болезни. Там, где болезнь отсутствует, величайшее счастье приходит с наиболее полным осознанием своих способностей. Именно в мгновения, когда разум предельно активен и мало что забывается, доступно наиболее интенсивное ощущение радости. Это действительно один из краеугольных камней счастья. Если счастье требует опьянения, не важно чем, оно будет ложным и неудовлетворительным. Счастье, которое и вправду приносит удовлетворение, всегда идет рука об руку с полным использованием наших способностей – и полной реализацией мира, в котором мы живем.

Глава 8 Мания преследования

В своих экстремальных проявлениях мания преследования есть общепризнанная форма безумия. Некоторые воображают, будто их хотят убить или заключить в тюрьму (или нанести какую-то иную серьезную травму, физическую или душевную). Желание обезопасить себя от мнимого преследования очень часто порождает акты насилия, которые заставляют ограничивать свободу жертв этой мании. Подобно многим другим разновидностям безумия, эта мания представляет собой всего-навсего предельную форму присущей человечеству в целом склонности, которая отнюдь не редкость и среди людей вроде бы нормальных. Я не намерен обсуждать здесь предельные формы, поскольку это скорее область интереса психиатров. Но я собираюсь рассмотреть более мягкие формы, ибо они часто ведут к несчастью и, даже не приближаясь к порогу, отделяющему от очевидного безумия, вполне подвластны самому пациенту – при условии, конечно, что он сумеет правильно диагностировать свою болезнь и осознать, что проблема кроется в нем самом и никак не связана с чьими-то враждебными происками и недоброжелательством.

Каждому из вас, безусловно, знакомы люди – не важно, мужчины или женщины, – которые мнят себя жертвами чужой неблагодарности, зависти или предательства. Люди такого типа часто весьма убедительны в своих доводах и вызывают сочувствие у тех, кто знает их недостаточно близко. Как правило, в их жалобах нет ничего невероятного, если рассматривать их по отдельности. Любой время от времени сталкивается с дурным обращением, на которое жалуются такие люди. Однако в их случае подозрения вызывает слишком уж большое количество злодеев. Согласно доктрине вероятности[52], разные люди, составляющие то или иное сообщество, получают в течение жизни примерно одинаковое количество дурного обращения. Если же некий одиночка подвергается, по его собственным словам, универсальному, так сказать, жестокому обращению, то, скорее всего, причина кроется в нем самом: он либо фантазирует насчет душевных травм, которых на самом деле не было, либо подсознательно верит в преследования, причем эта убежденность подталкивает его к неконтролируемому раздражению. Потому-то люди, умудренные опытом, относятся с большим подозрением к рассказам подобных жалобщиков; кстати, своим явным безразличием они демонстрируют бедолагам, одержимым нашей манией, что мир и вправду ополчился на них.

Должен признать, что справиться с этой проблемой непросто, поскольку она подпитывается как сочувствием, так и отсутствием такового. Если вы верите измышлениям человека, который жалуется вам на свои бесконечные несчастья, он постепенно распаляется и расцвечивает рассказы новыми красками до тех пор, пока они окончательно не утратят достоверность; если не верите, он получит лишнее доказательство того, что на него ополчился весь мир.