Завоевание счастья

Но оставим эти теоретические рассуждения и вернемся к нашей непосредственной теме, а именно к ценности внеличных интересов. Имеется еще одно соображение, открывающее их значение для обретения счастья. Даже у тех, кого принято считать наиболее удачливыми, случаются мгновения в жизни, когда все идет не так, как хотелось бы. Разве что холостяки никогда не ссорятся с женами; немногие родители не изводили себя терзаниями из-за болезни своих детей; немногие бизнесмены не подвергались финансовому стрессу; немногие профессионалы могут признать, что не сталкивались с неудачами. В эти мгновения способность интересоваться чем-либо, не относящимся напрямую к поводу для беспокойства, является несказанным благом. В такие мгновения, когда ты не можешь повлиять на ситуацию, а можешь только метаться в волнении, кто-то отвлекается тем, что играет в шахматы, другой читает детективы, третий увлекается популярной астрономией, четвертый утешается чтением известий о раскопках в Уре и Халдее[88]. Все эти люди ведут себя мудро, тогда как тот, кто не отвлекает разум и полностью отдается во власть тревог, поступает глупо; тем самым он утрачивает возможность справиться с неприятностями, когда наступит подходящий момент.

Аналогичные соображения применимы к ситуациям так называемых непоправимых утрат, например, к смерти любимого человека. Нет никакой пользы в том, чтобы безутешно предаваться горю. Увы, тоски не избежать, это совершенно естественно, однако следует сделать все возможное для того, чтобы свести ее к минимуму. Некоторые люди погружаются в печаль всем своим существом, что, на мой взгляд, не что иное, как сентиментальность. Конечно, я не стану отрицать, что некоторых людей горе может сломать, но нужно сделать все возможное, чтобы избежать этой участи, – например, выбрав себе увлечение, пусть даже самое тривиальное, но безвредное для себя и общества в целом. К числу вредных увлечений, унижающих человеческое достоинство, я отношу, к слову, пьянство и употребление наркотиков. Алкоголь и наркотики дарят временное забвение, но правильнее не искать забвения, а обращаться мыслью к иным материям, не связанным с понесенной утратой. Конечно, это непросто, если жизнь до сих пор сосредотачивалась лишь вокруг нескольких интересов, а те омрачены скорбью. Чтобы достойно справляться с несчастьем, нужно взращивать в себе разнообразие интересов в более счастливые времена, и тогда разум окажется подготовленным, сможет предложить какие-то иные ассоциации и эмоции, способные облегчить ощущение потери.

Человек с достаточной жизненной силой и любовью к жизни преодолеет все невзгоды, сохраняя неослабевающий интерес к окружающему миру после каждого удара судьбы, и никакая утрата не станет для него роковой. Когда человек замыкается в своем горе в результате потери одного или даже нескольких близких людей, я называю это проявлением слабости, хотя некоторые восхищаются такими людьми, полагая, что они хранят верность ушедшим близким. Все наши чувства и привязанности находятся во власти смерти, которая в любой миг может настигнуть тех, кто нам дорог. А потому необходимо всячески избегать той узкой направленности мышления, которая ставит всю нашу жизнь в зависимость от несчастных случаев.

По всем этим причинам человек, в котором есть достаточно мудрости, чтобы стремиться к счастью, будет сознательно развивать в себе различные сторонние интересы в дополнение к тем основным, на которых строится его жизнь.

Глава 16 Решимость и смирение

Принцип «золотой середины» кажется мне неинтересным, и я сам, помнится, отвергал его в молодые годы с пренебрежением и негодованием, поскольку в те дни я восхищался героическими крайностями. Впрочем, истина не всегда интересна, и во многое верят просто потому, что это вызывает любопытство, хотя на самом деле мало что оправдывает эту веру. В общем, я намерен поговорить о золотой середине: она, возможно, скучна, но в очень многих отношениях этот принцип выглядит обоснованным и верным.

Например, крайне важно стремиться к золотой середине ради достижения равновесия между решимостью что-либо сделать и смирением перед обстоятельствами. У каждого из этих подходов хватает ревностных поборников. За смирение ратовали святые и мистики; за решимость выступали проповедники эффективности и «мускулистые» христиане. Каждая из противоборствующих школ в чем-то права, но каждая и ошибалась. В этой главе я хочу выявить точку равновесия между ними. Начнем мы, пожалуй, с решимости.