Завоеванная инопланетным воином

И ее аромат! Он был одновременно чужим и знакомым, с намеком на аромат цветов, которые цвели в джунглях его юности. Он был заманчивым, провокационным и неуловимо доминировал в воздухе внутри автомобиля с тех пор, как он подошел достаточно близко, чтобы ощутить его насыщенность.

Он никогда не был так заинтригован женским запахом, но не мог позволить любопытству руководить его действиями.

Был только один вопрос относительно Зои, на который требовалось ответить.

Можно ли ей доверять?

Он взглянул на ее место. Ее тело было скрыто от его взгляда, но пряди каштановых волос, большая часть которых была собрана в неряшливый узел на макушке, свисали с подголовника, а бледная шея была видна между тонкими металлическими опорами. Ее кожа странно ощущалась на его руке; гладкая и мягкая, такая нежная, что он подумал, что она может порваться, если он слишком сильно прижмется к ней чешуей.

Пальцы Рендаша дрогнули; ему страстно захотелось снова провести кончиками пальцев по ее обнаженной плоти, узнать, каково это — чувствовать ее должным образом.

О чем он думал? Она была человеческой женщиной, представителем вида, который держал его в плену четыре года, вида, который охотился на него, как на животное. Она была его врагом. Не имело значения, сочувствие ли сквозило в ее голосе, когда она выражала свои соболезнования по поводу его погибшего Умен'рака. Не имело значения, что она сказала, что поможет ему.

Какие у нее были обязательства перед ним? Что эти существа знали о чести?

Честь…

Эти вопросы были неуместны: он сдержит свое слово. Если она не предаст его, он защитит ее даже от себе подобных.

— Рендаш?

Ее голос прорвался сквозь его мысли, служа напоминанием о том, насколько он устал — обычно он никогда бы не погрузился в размышления настолько глубоко, чтобы потерять осознание окружающего. Это был легкий способ погибнуть.

— Что? — спросил он.

— Впереди что-то есть.

Схватившись за подголовник, он подтянулся, чтобы заглянуть между передними сиденьями. Впереди остановилось множество наземных транспортных средств, их задние фары горели ярко-красным. Зои сбавила скорость, когда они подъехали к затору. Сразу за очередью из транспортных средств мигающие огни заливали окружающую пустошь синим и красным.

— Что это? — спросил Рендаш.

Зои наклонилась вперед.

— Похоже на полицейский контрольно-пропускной пункт. Я… я думаю, они обыскивают машины, — она повернула к нему лицо. — Что мы собираемся делать? Они тебя увидят.

Благодаря свету фар машины позади них, ему наконец-то удалось по-настоящему разглядеть ее черты. Длинные темные ресницы обрамляли ее серо-голубые глаза; эти глаза были ее самой поразительной чертой, широкие и ясные, манившие его в ловушку своей глубиной. У нее на лбу были две мягко изогнутые полосы волос над глазами и полные розовые губы, которые в данный момент были опущены.

Она выглядела так же странно, как любой человек, которого он видел, но каким-то образом бесконечно привлекательнее. В ее внешности была мягкость, к которой он был совершенно непривычен, мягкость, к которой ему хотелось прикоснуться, мягкость, которая нисколько не умаляла ее скрытую жизненную силу.

— Я буду сидеть тихо, — сказал он. — Скажи мне, когда мы приблизимся к месту досмотра.

В тот момент его жизнь была полностью в ее руках. В ее маленьких, мягких, человеческих руках. Он не питал иллюзий относительно своей способности сражаться или бежать самостоятельно без значительного времени на восстановление. Его силы были израсходованы. Его связь со найросом все еще была нарушена человеческими смесями, оставшимися в его организме.

Если она решит предать его сейчас, Рендаш будет обречен.

— О Боже, я такая ужасная лгунья, — сказала она в спешке. — Они поймают нас. Не то чтобы у меня были тонированные стекла, Рендаш. Они увидят тебя, а потом они…

— Тихо, человек, — рявкнул он.

Она подчинилась. На мгновение он почувствовал вину за широко раскрытые глаза, уязвимое, нервное выражение, появившееся на ее лице.

Контроль. Отстраненность.

— Они меня не увидят, и тебе не нужно беспокоиться об этом, — сказал он более мягким тоном. — Будь… честна, ничего не раскрывая. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Она несколько раз медленно вдохнула и выдохнула.

— Я попробую.

— Помни, Зои, моя жизнь зависит от твоей чести.

— Скорее, она зависит от моей игры. В любом случае, никакого давления, да? — она застонала. — Мы так облажались.

Исходя из его понимания того, что такое облажаться, ее заявление было бессмысленным³, но он не стал тратить время на просьбы разъяснить. Люди часто неточны в использовании слов. Он не мог быть уверен, было ли это результатом сложности их языка или частью этой сложности.