Завоевать сердце гения

На словах это, конечно, хорошо, но не хочу из пасти акулы попасть в пасть тигра.

– Мне нужна гарантия, что…

– Денни, – зарычал Маккамон, – нормальные отношения строятся на доверии. Или ты хочешь, чтобы мы заключали контракты по любому поводу?

Нет уж, хватит с меня контрактов. Я покачала головой, а Роберт поцеловал меня в плечо, провел рукой по животу прямо к изнывающей точке между ног.

– О боже, – выдохнула я, – если ты сейчас снова уберешь руку…

– Не уберу.

Он провел тремя пальцами, раскрывая меня, проник одним внутрь, смочив моими же соками, и вернулся к твердой горошине клитора.

– Ты так сказочно кончаешь, Денни… Я не сдержался в первый раз, коснувшись тебя, и с тех пор больше ни о чем другом думать не могу. Кончай, Денни. Только для меня. Я больше не хочу отпускать тебя.

Хриплый шепот, горячее дыхание и настойчивое поглаживание сделали свое дело. Я вздрогнула и застонала, а Маккамон тут же заглушил мой крик долгим поцелуем, пока его пальцы преумножали мой оргазм снова и снова.

⁂

При виде того, как Маккамон тащит меня за руку, вышедший нам навстречу Томас сначала замер, как вкопанный, а потом широко улыбнулся:

– Мистер Эйзенхауэр в кабинете, хозяин. Как прошел день, мисс Стоун? Великолепное платье.

– Спасибо, Томас! Подарок Роберта.

– Давно он здесь? – бросил Маккамон, не замедляя шага.

– Около часа. Что-нибудь принести?

– Нет, не нужно. Денни, быстрее!

– Каблуки не созданы для спринтера, Роберт.

На мраморном полу каблуки скользили. Маккамон сжалился и все-таки замедлил шаг.

– Томас, завтра будет доставка из строительного магазина. Мисс Стоун сама распорядится, что куда.

– Хорошо, – медленно согласился Томас, словно не веря своим ушам.

– Томас, а какого цвета стены в спальне Роберта?

– Денни, потом! – прорычал Роберт, распахнул дверь кабинета и пропустил меня вперед.

Эйзенхауэр не шевельнулся. С порога я видела только бледную руку на ручке массивного кресла. Маккамон остановился рядом. Они молча пожали друг другу руки.

– И снова здравствуйте, – сказала я, опускаясь на диван между двумя креслами, которые заняли мужчины.

Эйзенхауэр повернул голову на звук.

– Мисс Стоун. Это была ваша идея отправиться в ресторан?

– Нет, – ответил за меня Роберт.

– Ты должен понимать, как сильно тебе повезло, что журналисты не разнюхали об этом. До этого ты вел скучную жизнь затворника. Но все изменится, Роберт, если ты не остановишься.

Хотя он обращался к Маккамону, его лицо по-прежнему было повернуто ко мне.

Все в его фигуре действовало устрашающе. Черная рубашка под черным пиджаком, черные солнечные очки и бледная кожа. Он походил на вампира или человека, который только что похоронил собственную семью.

По коже побежал холодок, и меня передернуло.

Ненавижу черный. Ненавижу все, что может ассоциироваться с похоронами. Силой заставила себя отвести взгляд от агента и посмотреть на Роберта.

Темно-русые волосы, ярко-синие глаза, золотистая кожа под белой свободной хлопковой рубашкой с закатанными рукавами. Даже в этом простом виде а ля «парень с соседнего двора» Маккамона пропустили в ресторан Манхэттена. В нем чувствовалась порода, что и говорить.

– Брось, Франсуа, – ответил Маккамон. – Мы всего лишь сходили в ресторан.

Эйзенхауэр по-прежнему смотрел на меня.

– Ладно, – холодно улыбнулся он.

Ни черта не искренняя улыбка.

– Поговорим о том, что действительно важно. Как твои работы, Роберт? Есть что показать?

– А как вы оцениваете его картины? – не сдержалась я.

– Как и все слепые люди. Пальцами. Но я не всегда был слепым, мисс Стоун, и знаю, на что способен Роберт.

– Оу, простите.

– Вам не за что извиняться, – сказал он, почему-то делая ударение на «вам».

А кто должен извиняться? Я перевела взгляд на Роберта – челюсть крепко сжата, в глазах арктический холод.

– Роберт, – повторил Эйзенхауэр, – так что с картинами?

– Мне нечего тебе показать.

– Вот как, – протянул Эйзенхауэр. – Мисс Стоун не оправдала моих надежд?

«Моих» он снова подчеркнул голосом, словно намекал, что уж надежды Роберта я оправдала, но кого они волнуют?

– Мисс Стоун должна расторгнуть контракт.

– Что ж, конечно, если мисс Стоун не справляется с обязанностями музы, мы должны расстаться. Печально, что так.

Ни черта ему не было печально, в голосе цвела только радость. Да что я ему сделала?

– Мы можем сделать это сейчас?

– Конечно, – притворно-легкий тон. – Пусть мисс Стоун напишет заявление, ты его прочтешь и проверишь, а я заберу с собой.

Я посмотрела на Маккамона. Он кивнул и взглядом указал на письменный стол.

– Я был бы вам благодарен, если бы в моем присутствии вы озвучивали все происходящее, – заметил Эйзенхауэр.

Ах ты ж, чувствительная пиявка.

– Просто спрашивала, нет ли у Роберта ручки, – ответила я, направившись к письменному столу.

– Почему вы зовете его по имени, мисс Стоун? Снова.

– Потому что я ей разрешил, – ответил Маккамон.

В ответ Эйзенхауэр кашлянул, мол, ну ладно, все равно эта девка сейчас отсюда вылетит, а так, чем бы дитя не тешилось, лишь бы картины были гениальными.