Завоевать сердце гения

– Ты уверен, что это она? – сказала я, разглядывая детали плаката.

Возле тортов, мафинов, кексов и печений возвышалась женщина с теплой домашней улыбкой.

Роберт тоже вскинул голову.

– Раньше я видел ее каждую ночь в кошмарах. Так что… Уверен.

Глава 29. У Одри

Кондитерская «У Одри» обещала незабываемые десерты и самые лучшие «Бобровые хвосты» по эту сторону границы, за которыми частенько наведываются даже сами канадцы, объяснялось в меню. Зачем продавать бобровые запчасти в кондитерской рядом с булочками, бубликами и кренделями, не объяснялось. А что из себя представлял этот хвост, я поняла только, когда Роберт заказал «один хвост, два кофе и что-нибудь максимально шоколадное».

– Шоколадный брауни с шоколадными каплями и шоколадными ганашем подойдет? – спросила официантка.

– И добавьте шарик шоколадного мороженого, – кивнул Роберт. – Вот так будет отлично.

Только, когда девушка отошла от стола, я рассмеялась.

– Серьезно? Даже не заказал мне брокколи? Или полезную кашу на завтрак? Где тот гений, в которого я влюбилась?

Ой.

Я спрятала лицо в ладонях, и так и сидела, пока Роберт мягкими движениями не коснулся меня, убирая ладони с лица.

– Все еще здесь, – прошептал он, обжигая дыханием мою щеку. – И я тоже люблю тебя.

Я несмело потянулась к нему. Легкая щетина кольнула щеку. Так и не заметишь, борода у него светлая. Провела ладонью по щеке и зажмурилась.

– Если хочешь, сбрею сегодня же.

– Нет, – покачала головой и, наконец, поцеловала его в губы.

Легкое касание как-то внезапно переросло в страстный глубокий поцелуй, пьянивший разум. Я вспыхнула вся и только от одного поцелуя. Да, гений определенно умел целоваться.

– Кхм, – раздалось покашливание перед нами. – Мне сказали, вы хотите меня видеть?

Ой. Дубль два.

Мы отпрыгнули друг от друга. И посмотрели на женщину перед столиком. Затянутая в белый фартук с оборочками, она улыбалась, сверкая ямочками на румяных щеках.

Либо фотограф польстил миссис Одри Вайнштейн и обработал фото для рекламы, или фото было сделано давным-давно. В жизни в Одри была раза в два шире.

Роберт поднялся и протянул ей руку.

– Привет, Одри. Я Роберт Маккамон, помнишь меня? Мы вместе учились в Академии. А это… – он посмотрел на меня, и для Одри, должно быть, этот обмен взглядами выглядел странно. Роберт спрашивал, как зовут женщину, с которой секунду назад он самозабвенно целовался.

Вот только для нас это было вполне нормально.

– Денниза Найтингейл, – сказала я с улыбкой.

И даже ничего и нигде не ойкнуло. Невероятно.

⁂

Через полчаса, с купленным тортом в руках, мы вышли из кондитерской на тротуар. Бобровый хвост оказался хрустящим и из сладкого теста, национальным канадским десертом, а вовсе не мясным деликатесом для гурманов. Однако дышать после хвоста, брауни, мороженого и кофе удавалось с трудом.

– Нет, ты можешь в это поверить? – спросил Роберт.

– С трудом, – выдохнула я.

– Она не помнит! Не помнит! – продолжал Роберт. – Да как, черт возьми, такое возможно!

Я тоже не знала, как такое оказалось возможным. Женщина, которая, с его слов, являлась ему в кошмарах, представлялась жертвой аварии, даже не помнила имени этого студента, из-за которого чуть не рассталась с жизнью.

Впрочем, ей было достаточно того, что Роберт когда-то учился в Академии и на него посыпались имена выпускников, воспоминания о вечеринках и выпускных балах, на которых Роберт, естественно, даже не был. Слова вставить ему не давали. Одри сыпала именами, и нам оставалось только кивать, потому что никак иначе прервать этот поток ностальгии было нельзя.

Одри закончила Академию и рано вышла замуж, потом развелась, потом опять вышла замуж. Сейчас она опять в разводе. У нее трое чудных малышей и свое дело, которым она гордится. И не без оснований. Десерты были обалденными. А когда она сказала, что и мороженое они тоже делают сами, распробовав этот шарик, я заказала еще целых три и едва не стонала от удовольствия после каждой ложечки.

Хотя с другой стороны, встреча вышла странной. Вот сидим мы, два побитых жизнью человека, преуспевших в самобичевании и рефлексии, перед пышущей здоровьем и счастьем женщиной, для которой ночь, перечеркнувшая наши жизни, даже не является значимым событием. Она ее даже не помнит.

– Авария? Это которая? Я однажды сбила лисицу, это было ужасно.

– Франсуа Эйзенхауэр? – снова переспрашивала она. – Ты уверен, что мы учились вместе с ним? Потому что я его не помню.

Последняя женщина, которую он видел, и та его даже не запомнила. В какой-то момент мне начало казаться, что мы с Робертом попали в параллельную реальность. В которой не было аварии. Не было трагедии. И если сейчас вернемся в особняк на горе, то найдем живую миссис Маккамон, а мои родители будут преспокойненько сшивать костюмы и чертить лекало на чердаке.

– Она даже не вспомнила, что тебя отчислили, – сказала я, глядя на небо. Снова собирались тучи.

– Невероятно, просто невероятно, – процедил сквозь зубы Роберт. – Может быть, так и нужно жить? А, Денни? Может быть, давай хоть сейчас в аэропорт и тоже вот так возьмем и забудем?