Завтра будет лучше

Марджи была молода и полна здоровых сил. Едва ли не против собственной воли она начала ощущать в себе интерес к насыщенной жизни дома-больницы. Стала ловить себя на том, что думает о семействе Паольски: каково, например, двум докторским дочкам спать в комнате, расположенной прямо над бывшей кухней, где каждый день или каждую ночь рождается ребенок? Наверное, вся жизнь представляется им рутинной чередой рождений. Беспокоят ли их крики женщин, или они привыкли и не просыпаются? Если они переедут жить в другое место, не будет ли им непривычно оттого, что, входя в дом или выходя из него, они не увидят краем глаза ряд кроватей с пациентками?

Марджи стала охотно болтать с тетей Тесси, когда та приносила ей еду, и подружилась с другими обитательницами палаты. Часы вечерних посещений, предназначенные только для мужей, начали доставлять удовольствие. К концу пребывания в больнице каждый вечер уже казался ей чем-то вроде небольшого праздника.

Пять новоиспеченных матерей и Марджи отдали должное ужину, приготовленному для них тетей Тесси. Они отметили, как это чудесно, когда тебе приносят еду прямо в постель, и уже далеко не в первый раз признались: дома нечасто балуешь себя легкими салатиками, ведь на их приготовление никогда нет времени, а если бы оно и было, он к салату все равно не притронется. Ему подавай мясо с картошкой да кофе с кексом из пекарни.

Мужья всегда приходили в больницу одновременно, как будто нарочно дожидались друг друга на углу. Каждый вечер наступала очередь одного из них угощать девочек мороженым в полутораквартовом картонном ведерке – непременно клубничным: по никому не ведомой причине бруклинские мужчины предпочитали лакомство с этим вкусом всем остальным. Сами они его не ели, но покупали охотно.

Каждый вечер, перед тем как отдать мороженое тете Тесси для сервировки, сиделка говорила одно и то же: «Не нужно было покупать, они все растолстеют». Потом она за милую душу доедала оставшееся в ведерке и принимала участие в общей добродушно-шутливой беседе, присев на полку над батареей и помахивая тяжелыми ногами. А для тети Тесси все пациентки откладывали по щедрой ложке из своих порций.

Подкрашенные и аккуратно причесанные, матери сидели, откинувшись на взбитые подушки. Женщины, родившие впервые, как правило, надевали украшенные многочисленными ленточками стеганые кофты поверх полупрозрачных ночных сорочек, которые оказывались последним эротичным предметом в гардеробе большинства новоявленных мамаш. «Рецидивистки», то есть женщины, родившие во второй или в третий раз, уже предпочитали красоте тепло и потому на все пуговицы застегивали фланелевые рубашки с длинным рукавом.

Пока мороженое поедалось, каждый муж разговаривал со своей второй половиной, перегнувшись через полочку в ногах кровати. Когда посуда убиралась, разговор становился общим. Мужчины обменивались замечаниями друг с другом и с чужими женами, женщины с понимающей улыбкой переглядывались, рассказывая о небольших происшествиях и забавных моментах больничного дня. Все пациентки, кроме Марджи, излучали спокойствие, полулежа на подушках с гордо выпяченной грудью, которая, набухнув, натягивала ткань сорочек и кофточек.

– Сестра говорит, что мой сын Майк… – начал мистер Джонс в один из вечеров.

– Майкл, – поправила мать.

– …заигрывает в детской с девочками.

– Весь в папашу, – пошутил мистер Браун.

Все засмеялись.

– Сестра нам вообще скучать не дает. – Миссис Уильямс лукаво улыбнулась сиделке, которая в этот момент начинала с удвоенной энергией болтать ногами. – Знаете, что она сегодня сделала?

Мужья ответили, что не знают, но догадываются, и посмотрели на сестру с добродушной хитринкой.

– Так вот, – продолжила миссис Уильямс, – приносит она мне мою Шерли на… – мамаша стыдливо умолкает.

– На двухчасовое кормление, – подсказала беззастенчивая миссис Браун.

– Не важно. Вы ведь знаете, что у Шерли на макушке всего три волосинки? – Миссис Уильямс подождала. Все женщины подтвердили: они знают, что у Шерли только три волосинки. – Так вот, значит, сестра подает ее мне, а у нее на головке… Что бы вы думали? Привязан розовый бантик! Я думала, умру со смеху!

– Из малышки вырастет роковая красотка, – сказала сиделка, имея в виду обладательницу трех волосков.

Мистер и миссис Уильямс безуспешно попытались скрыть охватившую их гордость. Женщине, которая была постарше и потактичнее других, пришло в голову, что такие разговоры, вероятно, причиняют боль Марджи, ведь у нее нет младенца, которым она могла бы похвастаться. Поэтому беседа резко изменила направление.

– Как вы думаете, долго ли пролежит снег?

Стараясь не смотреть на Марджи, мамаши и их мужья устремили взгляды на улицу и высказали свои мнения относительно долговечности свежевыпавшего снега. Марджи от этого стало только хуже: она почувствовала себя исключенной из нормальной жизни. Желая вернуть разговор в естественное русло, она впервые за вечер подала голос:

– Миссис Браун, расскажите, что было, когда сестра принесла вам Кэрол для… – Марджи выждала положенную паузу и улыбнулась, – ни за что не угадаете, для чего.