Завтра наступит, я знаю

Так, стоп. Аккуратнее. Только что «сам собой» вспыхнул небольшой салют из горящих бабочек. Поэтому — никаких больше стихийных импровизаций! Иди-ка ты в сад, дорогая Регина, в собственный сад, и там занимайся фокусами, а на улицах, где полно прохожих, больше не умничай…

Но как же, так, Реджи?..

В расстроенных чувствах она доплелась до дома. Посидела в садовой беседке, так ничего и не сделав, прошла на веранду, бездумно переставила плетеные кресла с места на место, прошла на кухню. Есть не хотелось. Кофе не хотелось. Ничего не хотелось.

Да еще эта давящая на уши тишина… Ни одного лемура не шебаршится по углам и кладовкам, даже непривычно. И пусто… Тоска, короче.

Что ж, по крайней мере, сьер был с ней откровенен до конца. Как она и просила. Никаких умалчиваний.

Она прикорнулась на уже обжитом кухонном диване. И вот уж чего не ожидала, что от нахлынувших воспоминаний защиплет глаза. Хотелось реветь, как обиженной девчонке. То ли все еще сказывалось недавнее пребывание в теле подростка, то ли… и впрямь тянуло поплакать, жалостливо, по-бабьи, ведь сколько можно держать себя в кулаке… Сердито стукнула по подушке и, не удержавшись, всхлипнула. Потом обнялась с этой подушкой, как с родной, и сама не заметила, как заснула…

Разбудил ее дивный кофейный запах. Радостно вскинувшись, она завертела головой в поисках Реджинальда, но… так его и не обнаружила. В кухне кроме нее никого не было, просто домашнее волшебство, настроенное на «шестичасовой кофе», сработало, как будильник. К этому времени как раз заявлялся оборотень, а лемуры тащили из библиотеки под руки прямо к столу ученого мальчика Гарри, щипками и верещанием напоминая, что рабочий день закончен. На столе поджидал кофейник, вазочки с печеньем и пирожными, три пустых чашки…

А сейчас — одна.

Вздохнув, Рина высморкалась, прогоняя остатки слезливой жалости к себе и сказала вслух:

— Спасибо!

Потому что привыкла благодарить Дом за внимание, пусть даже и настроенное с помощью ее плетений…

В этот раз она услышала не только снисходительное «Пожалуйста», передаваемое не словами, но ответными ощущениями. В своеобразном Голосе Дома звучали сочувствие и печаль. Он сопереживал. И Регине вдруг стало легче.

В конце концов, что она так себя накрутила? Лоуренс не просто так упомянул о своем заклятье, да еще и глянул так многозначительно… Значит, не мог оборотень ей ни подсказать, ни помочь. Впрочем, помогал-то он всегда, с первой секунды их встречи. Не мог словом — просто был рядом, учил осваиваться, протащил через Волну, выхаживал, можно сказать… Самому, поди, было хреново. Особенно в последнее время, когда Рина этакой нимфеткой крутила перед ним задницей… Она невольно улыбнулась. Пригубила остывший кофе.

Ладно. Будем считать, что сьер Лоуренс облегчил душу покаянием; ей самой отрицательные эмоции тоже нужны, чтобы не впадать надолго в эйфорию от слишком хорошей жизни; а с мальчиком… со столетним мальчиком мы еще разберемся. По-своему, позитивно и долгожданно. Все путем, всем хорошо, жизнь продолжается. Вот только почему Реджи до сих пор нет? Пропадает на дежурстве во дворце?

Где-то наверху зазвонил колокольчик.

В библиотеке? Странно…

Впрочем, Регина тотчас вспомнила, что сама настроила Совунью на поиск книг по техномагии для начинающих. В случае успеха библиотечный страж должна была оповестить хозяйку звуковым сигналом. Что ж, неплохо бы сейчас отвлечься, хотя бы на букварь для магов… Она прихватила парочку сдобных сухарей для Совуньи, отправила чашку в мойку, поднялась почти до второго этажа…

… и вспомнила, что ушастой птицы в библиотеке Мурхоха быть не должно. Перед поездкой в королевский дворец рассеянный Гарри машинально прихватил ее с собой, за компанию с лемурами. Но не остановилась, не замерла в страхе. Дом не мог ее подвести. Чего угодно можно было от него ожидать, только не пакостей. И потом… Регина уже чувствовала себя Хозяйкой. Так чего ей бояться?

Первое, что она увидела в библиотеке — новую лестницу, появившуюся в том самом пустующем простенке между двумя шкафами, на который ей когда-то указывала Тересия. Неужели открылся еще один этаж?

И вдруг Регина все поняла.

Она с нежностью погладила отполированные руками Мурхохов перила из черного дерева.

— Ты меня пожалел, да? — сказала Дому. — Спасибо, мой замечательный и чудесный друг.

И, чувствуя ответную волну любви, заспешила наверх.