Завтра, послезавтра…

В углу у самой земли немного отстала сетка. Ого, на проволоке торчит клочок шерсти. Должно быть, куница пытала здесь счастье. Не завидую ей. Эта чертовка Джельсомина даже ребят не боится: шипит и пытается ущипнуть их своим огромным желтым клювом. Уж она себя в обиду не даст!

Сонливость как рукой сняло. В душную комнату возвращаться совсем не хочется. А пока что починим сетку… Вот и готово.

И ты, моя козочка, молодец! Соли хочешь? На. Но больше не проси, нет. Ведь соль тоже денег стоит. Ты ее заслужила, моя Бьянкина. Без твоего молока мне бы весной худо пришлось. Но даже в самые голодные дни у меня не хватило духу съесть мою красавицу Джельсомину. Вот когда я поверил, что гуси в самом деле могли спасти Рим. Ну ладно, спите, хорошие мои. Этой ночью куница сюда больше не сунется. И мне отдохнуть пора. Покурю трубочку в холодке и тоже пойду спать.

Красными искорками попыхивает в темноте трубка. Прохладно, веет ветерок, не то что в моей комнате. Сон окончательно прошел. Прогуляюсь немного, а потом уж лягу. Там, за рекой, Монте Бруно. Летние ночи здесь светлы и удивительно красивы; мне нужно почаще выбираться из дому.

О, кто-то в реку залез… Нет, быть не может. Но ведь даже отсюда видно, как чья-то тень скользит с камня на камень. Уж не дух ли разбойника Тамбурино вернулся, чтобы меня напугать?

В Монте Бруно давно уже спят, лежа всей семьей в огромных кроватях — малыши в ногах у родителей или свернувшись клубочком в люльке. В углу дома — коза и куры. Вонь, духота! Настоящие стойла.

А здесь так свежо и приятно! Но все же, кто это внизу на речке? Теперь никого не видно. Похоже, я ошибся. Может, к воде спустился какой-нибудь зверь? Надо подойти поближе. О, да это женщина, и сидит она на камне разбойника Николо Тамбурино. Она услышала мои шаги. Вскочила и бросилась бежать. Ну нет, ты от меня не уйдешь!»

— Стойте!

Таинственная незнакомка, ловко прыгая с камня на камень, помчалась к откосу. И хотя она бежала легко и быстро, Антонио оказался проворнее ее. У самого откоса он настиг беглянку.

Антонио схватил девушку за руку, потянул к себе, и она чуть не упала в его объятия.

— Тереза!

Девушка ничего не ответила. Она вся дрожала, в глазах ее светился испуг. Краска смущения заливала лицо.

«Видно, я помешал любовному свиданию. Но где же Феличе? В хорошем положении я очутился! Какое мне дело, где и с кем она встречается по ночам?»

— Простите, синьорина, я ухожу.

Тереза пристально взглянула на Антонио, и легкая улыбка тронула ее губы.

— Ой, как вы меня напугали, дон Антонио!

Она убрала непокорную прядь волос со лба и прижала руку к сердцу.

— Извините, пожалуйста. Вы одни?

Какой же он глупец! Разве она скажет правду?

— Да.

«Хотя, если бы Феличе был рядом, он бы давно выскочил из своего укрытия и набросился на меня. Значит, мы здесь вдвоем, да еще ночью. Если нас кто-нибудь заметит, сплетням и пересудам не будет конца».

— Хотите, я вас провожу до дома?

— Нет, нет! Если нас увидят вместе…

Да, она права. Они посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.

— Тогда почему бы нам не присесть на минутку и не побеседовать? — говорит Антонио.

— Это еще опасней. А впрочем, наоборот — тогда нас никто не увидит.

Он и не подозревал, что Тереза может такое сказать. Верно, темнота придала ей храбрости. Она села на камень, а он устроился рядышком.

— Позвольте, Тереза, задать вам нескромный вопрос. Что вы здесь делали в такое позднее время?

— Если вам сказать, вы потом надо мной всю жизнь смеяться будете.

— Почему?

— Я пробовала эхо. Так это называется?

Антонио даже онемел от изумления, слова не мог в ответ вымолвить. Не может быть! Да нет, она же сама сказала. Как это хорошо, просто чудесно!

— Сальваторе рассказал мне про эхо. Вот мне и захотелось самой проверить, правда ли это, но днем трудно свободную минуту выбрать, всякие домашние дела, и потом…

— Что — потом?

— Смешно как-то бежать днем к реке проверять эхо. Так только ребятишки делают.

— Эхо не одни ребята любят. В Италии есть места, куда специально приезжают туристы послушать знаменитое эхо.

— Знаменитое?

— Да. К примеру, неподалеку от Милана во дворе старинной виллы Симоне́тта эхо звучит пять-шесть раз.

— А как это получается?

— Там стоят рядом две стены, они и усиливают эхо.

Антонио отвечает почти механически, а сам не сводит глаз с Терезы. «Как удивительно она красива, а если еще и умна, я пропал».

— Теперь понятно. Вот бы и мне послушать это знаменитое эхо. И виллу бы посмотреть. Она красивая?

— Да, очень.

— А знаете, пойди я сюда днем, меня бы в селе на смех подняли.

— Да.

— Многие до сих пор верят сказке про Николо-барабанщика.

Тереза смотрит на меня. Ей хочется понять, угадать по выражению моего лица, не думаю ли я, что и она верит этой басне. Но мне сейчас не до этого. Так приятно сидеть с нею рядом и глядеть на нее! Мои губы почти касаются ее щеки.

— Сальваторе учит меня читать и писать.

Она говорит тихо, не решаясь больше поднять глаза. «О боже, еще немного, и я не выдержу. Обниму ее и поцелую».