Завтра. Сборник коротких рассказов

Однажды мама собрала нас и объяснила, что мы должны быть готовы к тому, что отец скоро станет другим. Она не объяснила нам, каким именно он станет. Но скоро мы уже и сами это поняли. Болезнь прогрессировала. И если раньше отец безобидно сидел у себя в комнате, то теперь стал на нас нападать. Перестав узнавать нас, своих детей, он считал, что мы – соседские мальчишки, забравшиеся в его дом, и гонял нас, вооружившись лопатой или кочергой. Мать, как могла, успокаивала его. Объяснить ему состояние дел было невозможно, в его голове все перемешалось, и она с трудом могла утихомирить его. Отец называл ее именем своей матери и, по-видимому, считал ее таковой. Наверное, только лишь поэтому он слушался ее.

Так длилось многие годы.Сдать отца в клинику мы не могли, из-за нехватки денег, его содержание там было нам не по карману. От нас отвернулись соседи, они попросту боялись нашего отца, ведь приходить к нам домой было опасно для жизни – он мог напасть без предупреждения и покалечить. Нам сочувствовали, но на расстоянии. И я не могу винить людей в том страхе, который ощущал сам. Я не знаю, как вынесла мать все эти страдания, думаю, у нее просто не было иного выбора, но я могу сказать, что было на душе у меня.

У меня нет слов описать свои чувства к отцу в то время. Безумие – это страшно. Это страшно до дрожи, до тошноты. Ты знал человека, ты любил его, тебе знакомы все его повадки, ты мог угадать все фразы, которые он скажет, ты знал шутки, которые его наверняка рассмешат. И вдруг все это в одночасье исчезает. В твоем доме появляется чужой человек с внешностью твоего отца. По крайней мере, мне это виделось именно так. Я уже не мог заговорить с ним как раньше, не мог вытащить его на рыбалку или прогулку. Он либо мычал в ответ, либо вскакивал в приступе ярости, прогоняя меня прочь. Мы не потеряли своего отца. Мы продолжали терять его день за днем. Длилась эта агония много лет. Случись это в одночасье, мы приучились бы и смогли понять, как-то осмыслить, но вся загвоздка была в том, что его приступы перемежались с редкими минутами просветления. Он мог неделями изводить всех нас, чтобы каким-нибудь утром вторника проснуться совершенно здоровым, прежним человеком. И тогда нам казалось, что все позади, что все можно забыть, как страшный сон. Мы рассказывали отцу о том, как он вел себя с нами, а он не верил, говорил, что мы выдумываем. Тогда мы смеялись и старались больше не вспоминать.