Завтра. Сборник коротких рассказов

В то же самое время нашей матери становилось все хуже. Она чахла на глазах. Мышьяк, который применялся для окраски цветов на фабрике, запоздало, но уверенно отравлял ее тело, и она медленно угасала. В последние дни, когда она перестала есть даже ту малость, что давала ей сестра, она лишь просила нам петь для нее. И мы пели. Пели и мастерили эти треклятые цветы. Мы даже не могли прервать наше занятие, чтобы допеть песню, глядя матери в глаза. Потом она умерла. И к нам приехал дядюшка Поль, с женой и двумя скверными мальчишками. Они похоронили маму, продали нашу комнату и забрали нас в Антверпен. Здесь я и выросла.

И теперь, когда я вижу цветок, то не могу думать ни о чем, кроме дней, когда я, против своего желания, заучивала наизусть каждое его составляющее. Ромашка, казалось бы, что проще? Но вы попробуйте сделать так, чтобы ее упругие белые лепестки торчали в стороны, а не падали. А пионы? Сущее наказание! Вы знаете, сколько нужно смастерить лепестков, чтобы пион стал похож на себя? Ах, лучше вам и не знать. А сирень? От одного этого слова мои пальцы сводит судорогой, а на глазах выступают слезы. Цветы для меня потеряли всякую тайну, нет ничего возвышенного и прекрасного в этих бутонах, сердцевинах, лепестках и листьях.

Самый родной мне человек отдал себя, создавая копии живых цветов. Цветов, которые украшали жизнь других, воруя ее собственную по крупицам. Даже сейчас я порой гляжу на свои пальцы и плачу оттого, что понимаю, как много цветы отняли у них. Этими пальцами я должна была трогать лицо своей матери, держать ее за руку, гладить ее волосы и запоминать их на ощупь. Но вместо этого мои пальцы помнят лишь шершавые складки, стебли и пестики. Вы возразите мне: то искусственные, а то натуральные. Но я отвечу вам: настоящие цветы – вот самые изощренные мучители.

Только много лет спустя я смогла отнести на могилу матери цветы. Не искусственные, живые. Но знаете что? – она вдруг расхохоталась. – Вы можете себе представить? Эти подлецы завяли! Они завяли уже на следующий день! Вот чего стоят эти создания. Ты служишь им, создаешь их копии, потому что кто-то не может прожить ни дня, чтобы не прижать к груди заветный букетик. А они? Они забирают твою жизнь, а взамен вянут на твоей могиле, – и она замолчала, переводя дух. – Угостите меня лучше крепким коктейлем, – сказала она, прижав руки к своим щекам, не глядя мне в глаза. – В любом коктейле больше смысла, чем в самом изысканном букете.

И я заказал ей «Ромовый гибискус», а когда его принесли, то снял красный цветок с бокала и бросил его под стол.

Помнишь?

Говорят, в СССР секса не было. Но откуда тогда взялся я, и ты, и Машка из третьего подъезда, и Андрюха со второго двора? И вся остальная ребятня, живущая в закрытом организме под названием «советский двор».

А помнишь, какое тогда было солнце? Такого сейчас нет. Как желток, а свет от него, как витамин: задираешь щеки с веснушками кверху, открываешь рот, – и ты уже здоров. Помнишь тени, которое оно отбрасывало, они были такими настоящими, что с ними можно было играть. А фотоателье, куда мы ходили раз в году на какой-нибудь праздник, там еще стояли по углам игрушки, и нужно было говорить шепотом, потому что они были не твои, а общие, и нужно было быть с ними осторожными.

Помнишь ссадины и порезы, которые заживали в тот же день? Или тогда зеленка была другой? Как-то раз я загнал в ногу гвоздь, а ты мне его выдернул и завидовал, что я такой смелый. А я боялся одного, что мать наругает за продырявленный, весь в крови, кед. А дома мне влетало, и я оказывался в углу, стоял там и думал: «Ничего, завтра будет новый день, и мы поедем на экскурсию».

Ты же помнишь эти автобусы, эти нагретые на солнце аквариумы, в которых перекрыли доступ кислорода.

Помнишь эти окна – камень преткновения всего автобуса: одному дует, другому жарко, словно ехать нам было целую вечность, и договориться никак не удавалось. Но мы все равно ехали, и час шел за два, в разговорах, шутках; девчонки – спереди, аккуратно одетые, с корзиночками и пакетиками, а мы сзади, ватага безобразников в поношенных майках. Ты-то точно помнишь! Это из-за тебя мы останавливались шесть раз, пока ты бегал за автобус с зеленым лицом. Сзади сидели только самые выносливые, ты же не хотел идти вперед.

Я знаю, что ты точно вспомнишь: игровые залы, набитые мигающими автоматами с аркадными играми и гонками крупнопиксельных автомобилей. Тогда мы жалели только об одном: что дома у нас не стоят машины по производству монеток. Тогда я впервые задумался о денежном дефиците. «Удачный выстрел», «Охота», «Снайпер» – ты не отходил от стрелялок, а я гнал вперед на расплющенном экраном лимонном автомобиле, и мы были счастливы.