Завтра, завтра, завтра

Когда Сэм задерживался на работе, он отводил Тьюсди к бабушке с дедушкой. В ночь запуска «Кленбурга» он подъехал к их дому далеко за полночь, но в окнах горел свет: Дон Хён только-только вернулся из пиццерии. Сэм открыл дверь, и на грудь ему с тихим и довольным ворчанием бросилась Тьюсди. За ней показался Дон Хён, пахнувший чесноком, перченым томатным соусом, оливковым маслом и тестом.

– А я думал, ты застрянешь на работе на всю ночь, – просиял Дон Хён.

– Я свою работу сделал, – усмехнулся Сэм. – Могу и полодырничать. Если я понадоблюсь, мне позвонят.

– С тобой все хорошо? – прозорливо спросил дедушка.

– Бывало и лучше, – невесело ответил Сэм.

– Хочешь пооткровенничать?

Старенький Дон Хён с таким участием поглядел на внука, что у того заныло сердце.

– Нет.

Сэм уселся на стул, подхватил Тьюсди и усадил ее себе на колени. Он и не подозревал, что из глаз его текут слезы, пока Тьюсди не начала слизывать соленые ручейки с его щек.

– Что с тобой? – встревожился Дон Хён.

– Я люблю Сэди Грин, – пробормотал Сэм.

Как же глупо прозвучало это признание, но он ничего не мог с собой поделать!

– Я знаю, – кивнул дедушка, – она тоже тебя любит.

– Нет, она любит другого.

– Возможно, это короткое увлечение.

– Нет. Она любит Маркса, и у них все жутко серьезно, а я… Я не знаю, как мне быть. Сэди и я повздорили около года назад, и я надеялся, что вскоре все утрясется, но…

– Не отчаивайся. Подыщешь себе другую девушку.

Дон Хён крепко обнял его сильными, привыкшими замешивать тесто, руками.

– Вот только не говори, что на Сэди Грин свет клином не сошелся.

– И не собирался. Но раз уж ты сам это сказал, то я соглашусь: да, не сошелся. Есть, например, Лола.

– Лола – милая девушка, но она не Сэди. Никто не знает меня так, как Сэди.

– Так, может, стоит позволить и другим людям узнать тебя?

– Может.

– Сэм, ты слышал историю о том, как мы с твоей бабушкой открывали ресторан? Мы ведь с ней вначале открыли корейский ресторан, ты в курсе?

Сэм помотал головой.

– Но в Коритауне корейские ресторанчики повсюду, и, чтобы не прогореть, нам пришлось изобрести что-то более необычное. Мы остановились на пицце. Пиццерий в нашей округе не было ни одной. Ты не представляешь, как мы боялись: мы же ничего не знали про пиццу. Но мы закатали рукава и стали учиться. А что было делать? С двумя-то детишками на руках да счетами на оплату! Твой двоюродный брат Альберт, – продолжал Дон Хён, – как-то сказал мне, что в бизнесе иной раз возникают переломные моменты, которые называются поворотными вехами. Так вот, они возникают не только в бизнесе, но и в жизни. Люди, добившиеся успеха, постоянно вынуждены меняться, пересматривать свои взгляды. Пускай ты никогда не добьешься любви Сэди, но это не помешает вам остаться друзьями. Навсегда. До конца дней ваших. А дружба… она подчас ничуть не хуже, а то и лучше любви, если посмотреть на нее незашоренным взглядом.

– Я знаю, что такое поворотные вехи, – ухмыльнулся Сэм, – хотя вряд ли это определение применимо к данной ситуации.

Сэм нежно рассмеялся. Дон Хён вечно сыпал сентенциями, почерпнутыми Альбертом в школе бизнеса, и неимоверно смешил ими Сэма. Вот и сейчас очередное высокопарное изречение приободрило его. Он глянул на телефон и заметил сообщение от Маркса. У разработчиков «Кленбурга» возникли вопросы, на которые мог ответить только Сэм. Сэм поцеловал дедушку в щеку, свистнул Тьюсди и покатил с ней обратно на бульвар Эббот-Кинни.

В десяти милях от Рампарта, близ Филипинотауна, Сэм углядел чудной поворот. Если бы не фонарь, горевший в половине третьего ночи во всю мощь, Сэм вряд ли приметил бы его и вряд ли обратил бы внимание на широкую ровную дорогу, поросшую бурьяном и наполовину скрытую раскидистой жакарандой. Подъехав ближе, он увидел, что вместо обычного дорожного указателя с названием населенного пункта у поворота торчал темно-зеленый шестиугольный знак с одинокими тремя точками внутри, образующими подобие треугольника.

«Символ “следовательно” в математике, – подумал Сэм, – но что он означает на дорожном знаке?» Сэм пожал плечами. Прежде ему такие знаки не попадались. Остановив машину, он выбрался на обочину и осмотрел дорогу. Теряясь вдали, дорога убегала в бесконечность. Очевидно, она никуда не вела. Или же вела в какое-нибудь определенное место, например в Беверли-Хиллз (впрочем, это было бы слишком просто: чаще всего, когда Сэм исследовал заброшенные пути, он просто-напросто делал крюк и возвращался к исходной точке).

– Рискнем? – спросил он Тьюсди.

Собачка, свернувшись клубком на заднем сиденье, ответила ему мерным похрапыванием.

Сэм включил поворотник.

VI. Свадебный переполох

1