Завтра, завтра, завтра

Внезапно будущее Маркса и Сэди предстало перед ним как на ладони. Они, вероятнее всего, поженятся, и свадьба состоится в Северной Калифорнии, на побережье Тихого океана – в городке Кармел или в Монтерее. Фреда, которая всегда по-доброму относилась к Сэму, будет кидать на него сочувственные взгляды, подозревая о его разбитом сердце, а потом сожмет его руку своей сухонькой морщинистой ладошкой, ласково погладит и поделится бесполезной старушечьей премудростью: «Жизнь длится долго…» Они сообща купят дом в Лорел Каньоне или Палисейдсе, заведут собаку – огромную поджарую полукровку или чистокровную борзую – и назовут ее Зельда или Розелла. И станут закатывать изумительные вечеринки, потому что изумительные Сэди и Маркс обладают изумительным вкусом, и в их доме будет не протолкнуться от гостей. Рано или поздно у них появятся дети, и унылому холостяку Сэму, к тому времени уже дядюшке Сэму, вменят в обязанность задаривать ребятишек подарками на все дни рождения и праздники. Он будет встречаться с ними на работе, наблюдать, как они вместе приезжают и уезжают, воображать шутки, которыми они обмениваются в машине, и умирать от зависти, потому что они наверняка будут обмениваться особыми шутками, понятными лишь им одним, людям, соединившим свои жизни. И настанет день, когда Сэди превратится для него в незнакомку. Роковой день. День катастрофы. Трагедии. Сэм верил: преодолей он свою трусость, мнительность, эгоизм, мелочность, сексуальную несостоятельность, нервозность, безотчетный страх и нерешительность, он непременно завоевал бы Сэди. К гадалке не ходи! Зашел бы к ней в кабинет, перегнулся бы через стол и поцеловал бы ее прямо в губы. И они, взявшись за руки, отыскали бы укромный уголок с мягкой постелью и занялись бы любовью. Возможно, это не был бы грандиозный секс, но ведь дело не в сексе. А в любви. Всепоглощающей и полной любви, которая гораздо важнее секса. Он любил Сэди. Абсолютно и безусловно. Самое величайшее наслаждение в его жизни было находиться рядом с ней, играть с ней или создавать с ней игры. Неужели она этого не понимала? Она уходила от него к Марксу, и он знал, доподлинно знал, что другой Сэди у него никогда не будет. А эту, единственную, он уже потерял. Но кого винить, как не самого себя? У него была прорва времени, чтобы найти решение, но он предпочел писать с Сэди игры. Он столько лет бился над головоломкой, кто он такой, что не заметил, как старую головоломку сменила новая зубодробительная загадка: «И что мне теперь делать, когда человек, которого я люблю больше всего на свете, любит другого? Подскажите же мне решение, кто-нибудь! Я так устал играть в эти безнадежные игры».

– Нет, вы ничего не пропустили, – усмехнулся Сэм, не поднимая глаз.

Вскарабкавшись по лестнице, он быстро прошел мимо них.

– Ты куда? – окликнул его Маркс.

– Через минуту вернусь.

Поначалу он думал укрыться от них в кабинете, но, так как Сэди могла в любой момент заглянуть к нему, он решил освежить голову, прокатившись в машине. Завел мотор и двинулся на восток, к дому бабушки и дедушки, где оставил собаку Тьюсди, бродяжку, подобранную им прошлым летом.

Если трафик позволял (а трафик обычно не позволял), путь от офиса «Нечестных» до Эхо-Парка занимал минут сорок. В первый раз, отправившись на машине из Эхо-Парка в офис «Нечестных», Сэм испытал паническую атаку: внезапно он испугался, что нога в протезе не почувствует педали и не сможет затормозить. Обмирая от ужаса, он съехал со скоростной автомагистрали, подрулил к обочине и что есть силы, до посинения, вдавил обрубок в протез, нажимая на тормоз. Машина встала. Оставшуюся часть пути он проехал по обычной автостраде и в первый рабочий день опоздал на полчаса. Испытанных переживаний ему хватило с лихвой, и он потом целый месяц не показывался в офисе.

Чтобы преодолеть страх вождения, он записался на сеанс психотерапии. Сэм ненавидел психотерапию, но ему надо было как-то перемещаться по городу, и иного выхода не оставалось. Наивернейший способ побороть страх вождения, сказал ему психотерапевт, – водить машину как можно чаще. И Сэм по ночам, после работы, начал кружить по Лос-Анджелесу, вспоминая маму.

Однажды ему на ум пришли мамины слова о тайных шоссе, ведущих с востока на запад и с севера на юг, и он зажегся мыслью их отыскать. Он изнывал от скуки, да и находка тайных дорог сулила немалые выгоды: как минимум прощание с пробками. Врубая на полную катушку, в память об Анне, классический рок – «Роллингов», «Битлз», Боуи, Дилана, – он петлял по равнинам и холмам Лос-Анджелеса, высматривая заброшенные тупики и окольные тропы.