Завтра, завтра, завтра

Упавшая оказалась вовсе не статуей, а женщиной, причем азиаткой и, возможно, даже кореянкой, как Анна. Она прерывисто дышала, хотя жить ей оставалось совсем недолго. Сэм истерически загоготал. Не от бессердечия, а от растерянности: женщина как две капли воды походила на его мать, и он не знал, что еще можно сделать, когда в десяти шагах от тебя разыгрывается столь безжалостный и леденящий сердце спектакль. До сего дня он ни разу не сталкивался со смертью и не был твердо убежден, умирает или нет лежавшая на асфальте женщина, хотя где-то глубоко-глубоко в душе у него и закралось подозрение, что он видит перед собой именно лик Смерти. Его затрясло. Внезапно он осознал, что тоже когда-нибудь умрет. Умрет… И он сам, и его мама… И все, кого он встречал и любил, тоже умрут. От старости или… Нет, все это было невыносимо для маленького девятилетнего мальчика! Анна, чтобы привести сына в чувство, пребольно ущипнула его за руку. Сэм затих.

– Прости, – шмыгнул он носом, – сам не знаю, что на меня нашло.

– Я понимаю, – покачала головой Анна и, вытянув палец, указала на продуктовый магазинчик, расположившийся через дорогу. – Беги туда и попроси их позвонить в службу спасения.

– Не хочу, – поколебавшись, пробурчал Сэм. – У меня ноги не двигаются. Они застыли. Вмерзли в лед.

– Не болтай ерунды, Сэм! Куда они вмерзли? Нету здесь никакого льда! Ну же, пошел! Живо!

Она подтолкнула его в спину, и он побежал. Анна опустилась на колени возле женщины.

– Тише, тише. Помощь близка. Меня зовут Анна, и я останусь с тобой, пока не приедет скорая.

Анна взяла женщину за руку.

– И меня – Анна, – прошептала женщина.

– А меня – Анна Ли, – проговорила Анна.

– И меня – Анна Ли.

Женщина надрывно вздохнула и кашлянула – осторожно и как-то особенно деликатно. Анна не сомневалась, что женщина сломала шею. Она истекала кровью, но Анна не знала, как остановить этот хлещущий алый поток, уже насквозь промочивший ее ослепительно-белые туфли, которые она всегда держала в безукоризненной чистоте. Кровь другой Анны Ли была повсюду, куда ни глянь, однако Анне почудилось, что больше всего ее скопилось в пышном, безвольно поникшем кружевном банте, на манер певицы Мадонны пунцовой розой распустившемся в иссиня-черных блестящих волосах самоубийцы.

– Ничего удивительного, – сердечно откликнулась Анна, – нас таких – легион. Ли – самая распространенная азиатская фамилия, верно? Мне даже пришлось добавить к своему имени буковку «К» и превратиться в Анну К. Ли, потому что в Объединение не допускаются однофамильцы. А я – седьмая Анна Ли в Братстве.

– Братстве?

– Так мы зовем Объединение театральных актеров.

– Ты актриса? Где я могла тебя видеть?

– Да в любой постановке, где требовалась актриса с азиатской внешностью. Вершина моей театральной карьеры – роль Конни Вонг в «Кордебалете».

– Я ходила на премьеру. Ты была хороша.

– Я была третьей по счету Конни Вонг в бродвейской постановке и второй Конни Вонг в постановке национальной труппы, с которой я ездила на гастроли. Так что на премьере ты видела не меня, а, вероятнее всего, Баайорк Ли. Вот, кстати, и еще одна Ли. – Анна рассмеялась. – Много нас, много.

– Что значит «К» в твоем имени?

– Ничего. Просто буква. Я придумала ее, чтобы меня приняли в Братство. Вряд ли тебе это интересно… – Анна уставилась в глаза другой Анны Ли – гетерохромные, как у нее, карие с золотистыми крапинками, и спросила: – Почему ты?.. Прости, пожалуйста, если я лезу не в свое дело и мой вопрос прозвучал грубо…

– Я не знала, как мне жить дальше.

Женщина попыталась пожать плечами, но тело ее конвульсивно дернулось, и полторы минуты спустя другая Анна Ли отошла в мир иной. Анна выпрямилась. Посмотрела на тело усопшей и пьяно качнулась. Перед ее глазами замелькали круги, а душа словно отлетела от тела. На долю секунды ей померещилось, что это она сама, Анна, мертвая, лежит, распростершись на тротуаре. Она попятилась. Она понимала, что следует дождаться скорой, но остаться наедине с другой Анной Ли не могла. Покойница наводила на нее ужас, и Анна испугалась, что не вынесет подобного испытания и тронется рассудком. К тому же она окоченела от стужи, и ей нестерпимо захотелось увидеть Сэма.

Анна поспешила к магазинчику. Вошла, скользнула глазами по рядам полок, но Сэма не обнаружила.

– К вам заходил мой сын? – жалобно спросила она, отгоняя бредовую мысль о коварных злодеях, инсценировавших смерть другой Анны Ли, чтобы похитить ее драгоценного Сэма.

– А, так вы его мать! – воскликнул владелец магазинчика. – О времена, о нравы! Бедный, бедный малыш!

– Он здесь, я надеюсь?

– Здесь-здесь, но увиденное так потрясло вашего мальчика, что я дал ему несколько четвертаков и отправил к игровому автомату. Он у меня там, возле подсобки. Детишки любят играться, хотя эта машинка уже не приносит мне былых денег.

– Вы очень добры, – благодарно выдохнула Анна. – Сколько я вам должна?

Хозяин магазинчика протестующе замахал руками.

– Что вы, что вы! Нисколько. В современном мире ребятишкам и без того нелегко, а тут еще женщины из окон выбрасываются. Как она?

Анна покачала головой.