Здесь когда-то водились тигры

когда-то я мог приготовить яичницу тигру в
игрушечной сковороде
спит, рычит, голодный, на чердаке
у него поломаны лапки
полоски сошли от влаги
он теперь белый-белый
как летний пух под кроватью

ты сейчас, знаю – тоже где-то не здесь.

Планируешь дату свадьбы.
На коленях лежит каталог нежных платьев,
билет за границу, в твоих контактах – новые лица,
держишь тяжелый, душный букет, и, совсем лёгкие
на подъём, невесомые двадцать лет

однажды ты тихо сказала: «Мы, наверное, с разных

планет. Мне не нужно искр твоих ракет. Может, не
будем вдвоём?»

исчезла, по-лисьи махнула хвостом, скользнула в

дверной проём, оставив гулять сквозняк и стужу
я думал, грусть развивает душу.

Я грустил.

Искренно.
Неуклюже.

Скажи, ты всё также смело мешаешь в альбомах краски?

Прячешь в карманах пойманных ящерят?
Говорят, ты больше не веришь сказкам
не боишься плюшевых змей в коврах
как выглядят теперь

твой мир

твой дом
твой страх?..

Пока попутный ветер хлещет тебя по плечам

пока твой корабль отчаянно ищет причал
в закупоренном лете цветёт Иван-чай
мы возьмём с собой тигра. Он будет громко рычать.

Рыбьи дети

в местах, где мы раньше жили,
носятся полчища старых крыс.
Они давно казнили последнего короля
у юркого серого войска оторвана голова
крысы рассеянно тычутся носом в покинутые дома
в надежде, что им отворят.
Зря.
Тихо плывет рыбный Дунай
река раздулась от скользких стай
из рыбьего тела глядят растерянные глаза
в городе раньше плескались детские голоса
бывшие дети скучают по недосмотренным снам
глотают с поверхности воздух,
пытаясь их рассказать,
пока воды не скованы льдом
пока не пришла зима.
Давно позабыта дорога домой
следы детей поросли травой.
…Я стану для рыбы-ребенка голосом и ногами
поймаю одну
унесу с собой

Ноябрьская

у неба тяжелые веки
и короткие дни
твои тени вяло бредут за тобой
вдоль уснувших витрин
их стекла уже позабыли,
как блестит по утрам заря
на экранах дрожит бело-серая рябь ноября
так сотни приходят домой
ныряют на дно кровати
даже сквозь толщу перин
слышна колыбельная подземной матери
и ты,
прежде чем падать в её объятья,
плотно закрой оба окна.
Тогда восьминогие кони проскачут мимо,
не разрушив копытами
хрупкие сети сна.

Корни города