Здоровье и красота по системе «Версаль+»

– Сент-Эньян, – обратился ко мне король, – помнится, ты что-то рассказывал мне про дуб, под которым проводил время мой дед, – обратился ко мне Его Величество.

– Позволю себе напомнить Вам, государь, что Его Величество Генрих IV не просто любил бывать под тем дубом. Под ним он говорил о любви…

– Тогда тем более покажи мне его, Сент-Эньян. Пойдем же!

Король был влюблен и, как все влюбленные, жаждал говорить о любви…»

На этом я прекращаю цитировать любезного графа, просто перескажу, что произошло дальше. Это было как раз то время, когда влюбленные король и принцесса Генриетта Английская решились сделать ширмой для своей любви фрейлину принцессы Луизу де Лавальер. Королевский дуб стал охранителем монархических тайн, потому что он находился в одном из самых удаленных уголков огромного сада, куда не долетал говор праздничной толпы. Король, влекомый графом де Сент-Эньяном, пробирался к дубу по еле заметной тропинке в садовом лабиринте, они уже почти достигли своей цели, когда услышали голоса: скамья под королевским дубом оказалась занята. Король и его наперсник притаились в кустах, не желая пугать тех, кто пришел сюда раньше них – голоса были девичьи. Так они невольно стали свидетелями разговора, который заинтересовал их. Я снова передаю слово господину де Сент-Эньяну, который так талантливо умеет передавать речь своих современников:

« – Ах, Николь, как ты можешь думать и говорить о ком-то еще, когда есть король! В темной ночи отрадна и тусклая лампада, но она меркнет, когда восходит солнце. Разве возможно тогда помнить о ней? Разве возможно думать о ком-то в присутствии короля? Король – вот подлинное солнце!

– А я думаю, мадемуазель, что для того, чтобы смотреть на солнце, нужны глаза орла, а маленькая жалкая птичка может ослепнуть.

– Милая Франсуаза, я готова ослепнуть! Я не вижу ничего в свете Солнца!

– Ничего или никого, Луиза? Позволь тебе напомнить, что у тебя есть жених.

– Николь, был. У меня был жених. Я паду в ноги королю и буду умолять его не давать согласия на этот брак! Я никого не могу полюбить, Николь! Никого!..

Разумеется, Его Величество, как и ваш покорный слуга, узнали фрейлин принцессы Генриетты, – ведь девушки назвали друг друга по именам. Король бы заметно тронут восторженными словами малютки Лавальер, которую принцесса назначила прикрытием их страсти, меня же много больше впечатлили слова мадемуазель Франсуазы де Мортемар, в которых она вспомнила орла – смелую и гордую птицу. Девушка сама своей гордостью напомнила мне орлицу. Если бы я знал тогда, насколько был прав в своем ощущении! Его Величество жестом выразил желание слушать дальше эту трогательную беседу, как вдруг гром пушек заставил содрогнуться землю. Все небо осветилось волшебными разноцветными огнями – ровно в назначенный срок начались фейерверки».

Подвела лысина

Итак, начались фейерверки, из-за грохота не слышно стало ни слова, да и девушки не могли говорить в таком шуме. И король, и де Сент-Эньян, и юные фрейлины, не подозревавшие о такой компании, любовались ярким зрелищем. Несколько позже, когда Король-Солнце отстроит Версаль, былые праздники в Фонтебло станут вспоминаться как бедные, провинциальные, недостойные великого монарха, но это будет позже, а тогда сам король замер в восторге от не виданной прежде роскоши.

Де Сент-Эньян вспоминает в своих мемуарах, что в тот момент. Когда, казалось, абсолютно все были увлечены созерцанием фейерверков, Луиза де Лавальер вдруг бросилась бежать, ее подружки – за ней. Не долго думая, вслед за фрейлинами кинулся, ломая кусты, король, а графу ничего не оставалось делать, как присоединиться к нему. Впрочем, пробежка была недолгой: молодые люди почти сразу наткнулись на девушек, причем де Лавальер лежала в глубоком обмороке, де Монтале держала на коленях ее голову, а де Мортемар веером обмахивала лицо несчастной. Пока де Сент-Эньян бегал к дворцу за помощью, король узнал подробности происшествия. Оказалось, что свет от разноцветных огней фейерверков упал на его голову, и лысина, естественно, его отразила. Это заметила Луиза де Лавальер, и, пораженная ужасом из-за своего признания, которое король, несомненно, услышал, бросилась бежать. Бедняжка от волнения была слаба, с детства она слегка хромала, вот и подвернула ногу и от боли потеряла сознание.

Тронутый любовью Луизы. Король в тот момент проникся жалостью к ней, жалость постепенно переросла в любовь, и этой любви грядущие поколения обязаны появлением самого роскошного дворца Европы – Версаля.