Здравствуй, груздь!

Жил бы себе спокойно, приударил бы за Ангелиной с ее дивными лодыжками… Тьфу! Что за мысли! Он вспомнил восторженные, сияющие глаза Маки, и ему стало стыдно. Такая прелестная девочка, из нее выйдет отличная жена. Ничего, надо просто обаять сегодня будущую тещу, найти верный тон — и порядок. В конце концов, даже галстук можно как-то обыграть и снять его, к чертовой бабушке; вы же умеете, Федор Васильевич, Бог вас не обделил чувством юмора, и если будущие родственники окажутся тоже не лишены этого чувства, то все сойдет отлично. Там, правда, есть еще какой-то папа, но это все потом. Будем переживать неприятности по мере их поступления, а неприятность в виде Макиного папы поступит к нам еще не скоро, папа строит туннель в Испании, кажется. Вот и хорошо. А теща моя ровесница, мы найдем общий язык. Мака говорила, что мама обожает Битлов. Я в юности тоже отдал дань битломании, вот и отлично, споем с тещей «Иестердэй», и хорошо! И прекрасно! Надо еще купить цветы, Дуська настаивала… Но разумеется, один букет! А что, может, все сложится удачно, и скоро я стану солидным, женатым человеком, и жена у меня будет милая, хорошенькая, молодая. У нее куча достоинств, а недостатков я пока не разглядел, разве что лодыжки толстоваты…

* * *

— Мака, прекрати метаться, — потребовала бабушка Жанна Эдуардовна. — Придет твой жених, никуда не денется!

— Понимаю, баб, но я же волнуюсь…

— Волноваться — это теперь твой удел! Выходишь замуж за живого классика, — с легкой насмешкой произнесла Жанна Эдуардовна.

— Бабушка!

Но тут позвонили в дверь — и Мака бросилась открывать. Это пришла ее лучшая подруга Алина, суперсовременная девица. Под экстравагантной внешностью — волосы лилового оттенка, стоящие дыбом, разной длины рукава и штанины, и маленькие металлические очочки на хорошеньком носике — скрывалась нежная, интеллигентная девушка, которую в семье Маки все любили.

— Боже мой, Алина, что с твоими брюками! — всплеснула руками бабушка. — Это так надо?

— Конечно, Жанна Эдуардовна! Видите, левый рукав и правая штанина короче. Асимметричная симметрия или симметричная асимметрия, как вам больше нравится.

— Это что, так модно?

— Если пока немодно, то скоро будет! — Алина была начинающим модельером и предпочитала авангардные идеи. — Но клево же, согласитесь?

— По крайней мере, занятно, — рассмеялась Жанна Эдуардовна. — А ты-то замуж не собираешься?

— Да кто возьмет замуж такую асимметричную девушку? — хихикнула Алина. — Да и зачем мне замуж? Инстинкты удовлетворять можно и в свободном полете.

— Боже мой, я живу на свете почти восемьдесят лет, и, сколько себя помню, разговоры об инстинктах велись всегда, а потом самые ярые приверженцы свободной любви взрослели, стремились создать семью, завести детей — и это прекрасно. Ты тоже, поверь, лет через десять с восторгом будешь нянчиться с детишками.

— Через десять лет? Возможно, ведь тогда я уже буду старухой…

— Не могу слушать эту ахинею! Старухой она будет! Вот что, чем болтать чепуху, разложи лучше салфетки на столе.

— Знаете, кажется, крахмальные салфетки существуют только в вашем доме, ну и у олигархов, наверное, но я к ним пока невхожа!

— Ах пока? Вот и учись…

— Приехал! — закричала Мака, не отлипавшая от окна. — Бабушка, приехал! С цветами!

— Не хватало еще, чтобы он в такой день и по такому случаю явился без цветов!

— Знаете, Жанна Эдуардовна, этот роман века просто отвал башки! Сорок четыре года! Морщины и вообще… Дура ты. Мака!

— Много ты понимаешь! — фыркнула Мака, поправила перед зеркалом свои рыжие кудряшки и ринулась открывать. — Федя!

— Привет, солнышко!

В прихожей пока никого, кроме них, не было, и Мака, став на цыпочки, его поцеловала. От нее приятно пахло ванилью. То ли пирог пекла, то ли духи такие…

Но тут в прихожую выглянула Мария Дмитриевна:

— Добрый вечер, Федор Васильевич.

— Да, добрый… — пробормотал Федор. Он был несколько смущен. — Вот возьмите, это вам. — Он сунул ей большой букет белых роз. Так ему посоветовала Дуська.

— Мне?

— Ну да, вам…

— Спасибо, проходите, Федор Васильевич.

— Мария Дмитриевна, я хотел сказать, я хотел просить…

— Да?

— Просить руки.., как это говорится…

— Вот прямо тут, в прихожей? — чуть вздернула брови Мария Дмитриевна. В глазах ее промелькнула легкая усмешка.

— Ну чтобы уж сразу покончить… Ох, простите…

— Впрочем, вы правы, лучше уж сразу покончить… Так давайте на пять минут зайдем ко мне и поговорим.

— Мама! — вспыхнула Мака и без того рдеющая как маков цвет.

— Нам надо поговорить втроем! — твердо произнесла Мария Дмитриевна и, распахнув дверь в свою комнату, пригласила Федора войти.

Ему это не понравилось, но пришлось подчиниться.

— Садитесь, прошу вас. И ты сядь! Я вижу, Федор Васильевич, что вы несколько смущены, я понимаю вас, все-таки решительный шаг.., так вот, попробую облегчить вам задачу. Насколько я поняла, вы пришли просить руки моей дочери?

— Совершенно верно.