Здравствуй, счастье

- Я тоже. - Он повернул направо. - Что бы вы хотели? Стейк? Морские блюда? Оливия подняла брови.

- Что означает это предложение?

- Это означает, что я должен поесть, и вы тоже, и мы прекрасно можем сделать это вместе. - Он взглянул на нее, - Если у вас, - добавил он холодно, - нет более интересных планов на вечер. Она напряглась.

- Разумеется, я намеревалась поужинать с парочкой миллионеров. - Она отвернулась и взглянула в окошко. - Я лучше умру от голода, чем буду есть вместе с вами.

У него заходили желваки на скулах.

- Хорошо. Я буду есть, а вы смотреть. Оливия вздохнула. Она была подавлена, несчастна, а сейчас поняла, что еще и голодна.

- О'кей, - сказала она. - Но угостить меня ужином еще не означает...

- ..Ничего, - сказал он. - Я знаю.

На его губах мелькнула улыбка удовлетворения. Оливия откинулась на спинку сиденья, удобно устроив голову на подголовнике, пока Эдвард маневрировал, выводя свой автомобиль из потока машин. "Что он делал по соседству с ее домом? - подумала она неожиданно. - Ехал ли он специально, чтобы встретиться? Должно быть, он был в сильном отчаянии, если искал встречи с нею, по-прежнему презирая ее и даже зная, что Риа оставила себе его драгоценные акции Джемини."

Она устало закрыла глаза, вспоминая свой жизненный путь за последние десять лет. Риа была далеко, в закрытом пансионате, и Оливия пребывала в полном одиночестве. Ее двоюродная бабушка, как всегда, больше занималась хозяйством Боскомов, чем воспитанием своей юной племянницы, и стало до боли очевидно, что девочки, с которыми она выросла, были подругами Риа, а не ее.

Затем неожиданно, словно в одну ночь, ее детское тело приобрело женские очертания, и телефон в их квартире начал то и дело звонить. Это звонили мальчики, которые росли вместе с нею и Риа; теперь они домогались свиданий.

Это льстило Оливии, и она была счастлива. Она посещала футбольные матчи, домашние вечеринки, ходила на прогулки и школьные балы. Вместе с Риа они бегали на свидания, когда Риа приезжала летом домой.

Но приглашения одного рода девушка неизменно отвергала.

- Как насчет кино сегодня вечером, Ливви? - предлагал какой-нибудь мальчик. Не требовалось слишком больших усилий, чтобы понять, что на самом деле это означало: как насчет того, чтобы немного поразвлечься на заднем сиденье моего автомобиля, Ливви?

Когда она ясно давала понять, что это ей неинтересно, они бывали уязвлены. Что, в самом деле, она о себе воображает? Она ведь не одна из них. Она никто. Они прекрасно знали, какое положение в обществе занимает эта девочка.

Так же вел себя и Эдвард Арчер. Оливия открыла глаза и искоса взглянула на него. Он не слишком колебался, когда оценивал ее, да и почему он должен был колебаться? Мужчины его типа всегда чертовски уверены в себе, уверены в своих суждениях, вынесенных из опыта общения с другими людьми.

Ничего не изменилось за эти годы, по крайней мере в том мире, к которому принадлежал Эдвард Арчер. Но она изменилась. Она стала кем-то, она сама построила свою жизнь и заслужила репутацию, репутацию, которая так внезапно оказалась под столь страшной угрозой.

- J-.День и ночь. Оливия вздрогнула и очнулась.

- Вы что-то сказали?

- Я сказал, что наших самоотверженных журналистов нахлестывают, как гончих собак, чтобы они охотились за добычей день и ночь...

Оливия кивнула.

- Они очень назойливы.

- "Назойливы" - слишком вежливое определение, - сказал он угрюмо. - Вы были правы, когда назвали их акулами. Они кормятся на чьем-то несчастье. Думаю, я сделал чертовски доброе дело, когда убедил мою мать провести несколько недель у ее сестры в Палм-Бич.

Оливия чуть нагнулась к нему:

- Да, - сказала она миролюбиво, - я подумала, что все это будет очень тяжело для вас. Эдвард пожал плечами.

- Я-то не та тема, которая нужна им. Но им бы очень хотелось побыть хоть пять минут наедине с вдовой Райта.

- Но ведь это ужасно. Она все еще в трауре. Она не должна иметь ничего общего с этими ужасными слухами и...

Слова замерли на устах Оливии от взгляда, который бросил на нее Эдвард.

- Какие трогательные сантименты, - сказал он холодно. - Звучит так, словно вы сами верите в то, что говорите.

К ее щекам прилила кровь. Как могла она так сглупить? Ведь по его убеждению, она - любовница его отчима.

Оливия отвернулась и стала смотреть в окно.

- Где находится этот ресторан? - спросила она таким же ровным и холодным тоном, как и он.

- Здесь.

Он направил машину в подземный гараж, занял место на стоянке и выключил двигатель.

- О'кей, пойдемте.

Оливия смотрела, как Эдвард открывал дверь. Направляясь за ним к лифтам, она нахмурилась.

- Куда мы идем? Он взял ее под локоть.

- Я же говорил вам. Что-нибудь поесть. И поговорить.

Дверь лифта неслышно раскрылась. Эдвард ввел ее в кабину и нажал кнопку на уровне пентхауза <Самые/>квартиры или номера в отелях, расположенные на верхнем этаже высоких зданий, обычно с садом на крыше.>. Оливия круто повернулась к нему.

- Что это за ресторан?

- Это не ресторан, - ответил он просто. - Это моя квартира.

Она быстро нажала на кнопку "стоп", и лифт, дернувшись, остановился.