Здравствуй, Шура!

«…Бабушка не приезжала к нам, Вера ей отсрочила паспорт. Вообще, дети насчет еды молодцы, любят покушать. Пиши, не забывай нас, от твоих писем как-то веселее на душе. Завтра напишу еще».

03.05.1943

Жена Шура в открытке описывает, как прошел день:

«Дали стахановский талон как одной из лучших работниц. На выходной ходила в деревню, приветы тебе от них. Шурик пишет, что 18 апреля поехал к отцу в Бугульму. Батька в больнице, у него туберкулез».

04.05.1943

Я пишу жене Шуре письмо:

«Получил три твоих письма, они не обрадовали меня. Значит, хозяйка подает в суд? Но раз ты не виновата, то не бойся. Скажи на суде, что она все выдумывает, чтобы выжить тебя с квартиры. От предложения отчима ехать к нему – мало радости. У меня голова пошла кругом. Забирать вас к себе, но куда и надолго ли? Жду из Москвы утверждения меня главным бухгалтером, и тогда буду получать 800 граммов хлеба, а не 500, как теперь. И вообще, должно выясниться положение с нашей инспекцией. Тебе, Шура, я советую оставаться в тех краях, перебраться куда-нибудь в колхоз. А на следующий год, может, поедем в родные края. Обратись к прокурору насчет освобождения по Указу от работы на заводе. Я тебе уже писал об этом, но не знаю, получила ли ты то письмо. Насчет квартиры обратись в Горсовет, расскажи про нападки хозяйки, попроси помощи. Конечно, там жить дальше будет очень трудно. Ты пишешь: «уехать бы хоть куда, лишь бы уехать». А думаешь, тут хорошо? Везде, брат, одинаково. Ты не получаешь моих писем? А может хозяйка их перехватывает? Буду посылать заказными».

Пишу о своем здоровье, о питании, о том, что побаливают ноги и поясница.

«…Настроение и от болезни, и от нехороших известий от тебя неважное. От Шуры из Уфы получил письмо, от отчима нет. У нас уже распределяют огороды. Держись, Шура, держи детей. Насчет меня меньше всего беспокойся, я уже почти здоров».

В этот же день жена Шура в открытке пишет о получении моего письма № 20 от 16 апреля.

«…Получила зарплату за первую половину апреля 230 рублей. Внесла за семена картошки 96 рублей, буду садить, если дадут. На рынке картошка 900 рублей за пуд. Работаю хорошо, особенно в дневную смену. Закончу писать – лягу спать. Борик уже спит, Вера пишет тебе открытку. Сейчас десять вечера. Пока все здоровы. Борик ходит в детсад, Вера в школу, а я на работу. Вера и Борик очень гоняются за едой, и все спорят, кому дали больше, а кому меньше. Целуем все. Шура».

06.05.1943

Жена Шура пишет мне в Акмолинск:

«Рад, что ты поправился. Сегодня получила четыре твоих письма и открытку от Шурика. Видишь, сколько сразу. Пишу тебе открытки, конвертов нет. Напрасно выслал деньги, я же просила не слать, а поддержать себя. И на следующую получку послушай моего совета и не посылай нам денег. Мы не голодные. Верочке с 1 мая дали пропуск в столовую, где она может кушать два раза в день и даже с хлебом, а вечером я что-либо варю. Ты пишешь, что ты беспризорный, всеми заброшен. Это неправда – я о тебе думаю день и ночь и не дождусь того счастливого дня, когда мы снова будем жить вместе. Я на твои письма не обижаюсь, в каком бы духе они не были писаны. Мне все, пожалуйста, пиши, как есть на самом деле. Я все буду знать, и это лучше для нас обоих. Хорошо, что ты встретил знакомых, а я тут никого не встречаю. Голова уже не болит, работаю с 8 утра до 5-ти вечера, а потом сверхурочно до семи. Ботинки Вере пока не дали, как и платье. Обещали через три дня, а когда Вера пошла – ей не дали, а я работала в этот день. Получишь деньги – купи пшена или муки. Я-то могу найти выход: либо продам что, либо в деревню схожу, а тебе кто поможет? Смотри, не посылай деньги, а то верну. Шурику дали шесть дней для поездки к отцу».

В этот же день мой брат Шурик пишет мне в Акмолинск:

«Здравствуй, дорогой Саша!