Здравствуй, Шура!

Пошел третий месяц, как мы виделись, Шура. И до сих пор нет ни одного письма от тебя. Я уже беспокоюсь, не случилось ли чего с вами. Послал в Сновск открытку – тоже молчат. Досадно без писем. Я жив, здоров, чего и вам желаю. С едой так себе, но чтобы очень голодал, то нет. Хлеба получаю 700 граммов в день. Работы много, сижу по ночам. Очень беспокоюсь, как вы там? Деньги, когда получу, то вышлю вам. Целую всех».

14.01.1944

Пишу жене Шуре:

«Здравствуйте, мои дорогие Шура, Вера и Борик!

Сижу в конторе, десять часов вечера, буду тут ночевать. Третий месяц нет от тебя писем. Досадно – трудно описать. Я уже все передумал, почему нет писем. Ну, пусть медленно идут, но не столько же, чтоб так долго не было. Ты, Шура, напиши одно в контору: Гомель, ул. Демьяна Бедного, д. 13, контора первой Дистанции связи. Может быть, стол до востребования плохо работает, а на контору я получу? Как живете, что нового? Какие мои письма получила? Живу я так себе. Как ты знаешь из сводок Информбюро, фронт от нас недалеко, и мы это слышим и чувствуем. Но скоро наши возьмут Жлобин, тогда будет лучше, и письма пойдут исправно. Насчет переезда вас сюда пока говорить рано, но к весне надо вас как-то перетащить. Вот беда, что трудно сейчас ехать пассажиром. Ты, Шура, если тебе трудно живется, продавай то, что есть, тогда ехать будет легче. Хоть бы одно письмо от вас получить, тогда сразу бы на душе стало легче! Как дети, все балуются? С дровами как? С карточками? У нас пока на иждивенцев хлеба не дают. Кусают вши, но скоро будет готова баня, тогда, может, станет легче. Конечно, в Акмолинске мне жилось лучше, а сейчас пока здесь неважно. Но ничего, перетерпим и это. Скоро будет легче. Свет плохой – коптилка. Пока, пиши, Шура».

17.01.1944

Жена Шура пишет мне письмо из Среднего Постола:

«Здравствуй, дорогой мой Саша!

Шлю тебе привет. Я уже писала, что живем в деревне у Веры. Как-то не везет: был болен Эдик, после него Борик и Верочка, потом я сама, после меня обратно Борис и Лёня маленький. Сегодня заболела сама Вера и очень сильно. У Бориса высокая температура. Жить бы можно: сыты, тепло, но вот беда – нет здоровья. Писем от тебя не получаю. Тебе тоже редко пишу. Пиши, как жизнь, как работа на Родине. Думаешь ли забрать нас к весне к себе? Пиши про все. Целую, твоя Шура».

19.01.1944

Еще не зная, что мои в деревне, я пишу письмо к жене в Ижевск на улицу Азина, дом 4:

«Здравствуйте, дорогие Шура, Вера и Борик!

До сих пор нет от тебя письма. За все время, что я в Гомеле, получил одну открытку от своего старого начальника из Акмолинска. Сейчас сижу в конторе, одиннадцатый час вечера, буду ночевать тут, потому что после девяти вечера ходить нельзя. Сегодня приписали в милиции в домовую книгу, так что я теперь полноправный гомельский житель. Все мечтаю, когда, наконец, перетащу вас сюда. Теперь еще рано об этом говорить, фронт близко, и холодно вам ехать, а к весне придется хлопотать. Гомель заметно ожил: бегают школьники, бывают базары. Все кругом работают по восстановлению города. Морозов больших нет. Со Сновском связи не имею, они тоже не отвечают на мои открытки. Как вы там живете? Очень жду от вас весточку. Целую всех».

25.01.1944

Я пишу жене Шуре: