Здравствуй, Шура!

Шлю тебе привет. Я тебя совсем забыла, то есть перестала часто писать, но, думаю, ты не обидишься, ведь у меня такое большое горе. Одно горе не забыла, на тебе другое: мне прислали письмо, что Шурик Гаврилов убит в Житомирской области, село Цариновка, и там же похоронен. Выслали письмом его фото и наше одно, на которой я с тобой, видимо, ты ему посылал. Очень жаль беднягу, хороший был парень, все плакали. Все письма я получила 28 января, когда ездила в Ижевск после месячного отсутствия там. Ты тоже, Саша, стал мне реже писать, чем раньше. Я получила твои с 6-го по 17-ое – это за целый месяц, седьмого я от тебя не получила. От Лёни было письмо, он жив и здоров, наше письмо он получил и рад ему. Получила от Лёли Станюнас письмо, спрашивает, когда поедем домой? От ваших почему-то писем нет, хотя я им писала. В одном из писем ты пишешь про нашу тесную квартирку. Лучше бы я жила в тесной, а не в большой, как теперь, квартире, а чтоб жива была моя мама. Живем пока хорошо: сыты, дети здоровы, хотя после смерти мамы все переболели. Но я вот заболела, у меня ангина – в горле нарыв, болею десять дней, ничего не ем – невозможно глотать, пью горячее молоко. На восьмой день прорвал вечером нарыв, но мне было так плохо, я не разговаривала, думала, задушит. А на следующий день заболело горло с другой стороны, теперь мучает. Очень похудела. Хоть бы поправиться скорее. Вера с Верочкой ушли по делу. Дети спят, а мне не спится и решила написать тебе. Плохо писать, свет плохой. Ну, о себе я написала, а как ты живешь, как здоровье, как ноги? Пиши обязательно о здоровье, питании, получаешь ли хлеб? Пиши, цел ли дом Станюнасихи, живы ли ее родичи? Пиши, где взял кровать и сковороду? Видел ли Олю Пузач? Если видел, то о чем вы говорили? Где сейчас работает твой батька? Ты писал, что выехал домой, а где он сейчас – ни слова. Пиши, как выглядит мама, наверное, постарела? Как Аня? Как их здоровье? Денег не высылай, пока я не напишу. Я сыта, ты береги себя, что-нибудь покупай. Ты спрашиваешь насчет переезда, но я не поняла, как будут везти эвакуированных, напиши более ясно. Да, я тебе от души завидую, что ты на Родине. Не знаю, как будем к тебе добираться, ведь багаж и дети. А барахла соберется порядком. Если б везли эшелоном, а так не знаю, что делать. Эшелоном хоть бы и два месяца ехали, но знали, что доедем до места без пересадок. Пиши свое мнение. А на Родину очень хочется – надоело жить врозь. В деревне скучно, радио нет, нигде не бываю, даже не знаю, что делается на фронте. Тяжело так жить, но что поделаешь, раз так пришлось. На январь на всех троих получила карточки в Ижевске, а на февраль – здесь. Дают мукой по 200 граммов на человека в день. В общем, хлеб есть, картошка, капуста, мясо и молоко тоже. Наверное, у тебя с питанием плохо? Кто из нашего дома вернулся? Кого еще встречал в Гомеле? Жив ли Авраменко с женой? Что тебе сказали в Калуге? Где ваше Управление? Пиши вашим, чтоб отвечали мне. Переписываешься ли с Иваном? А, может, Коля пишет тебе? Пиши чаще, в твоих письмах мне отрада и покой. Письмо написала, а моих еще нет. Крепко целую. Твоя Шура».

11.02.1944

Я пишу жене Шуре в Средний Постол:

«Здравствуй, Шура и детки!

Получил твое четвертое письмо. Не радует, что ты пишешь. То мама умерла, то у Борика температура 40. Жду следующего письма и все гадаю, как он там? В квартире делают ремонт. За две комнаты в 22 кв. метра плачу 35 рублей в месяц. Живу пока с оной телефонисткой Высоцкой, может, ты ее знаешь, такая невысокая. Насчет переезда вас пока неизвестно, виз не дают. Фронт близко, слышны артобстрелы. Жду твое мнение о переезде. Меня за вами, как видно, не отпустят. А твои вещи уложатся в 50 кг багажа? В Сновске не был, и от них почему-то ничего нет. Поезда до Сновска ходят, но из-за работы не могу съездить. Целую всех».

13.02.1944

Я пишу жене в Средний Постол:

«Здравствуйте, мои дорогие!