Зейнсвилл

— Мой… муж, — ответила, тяжело поворачивая тушу, бывшая женщина. — Мой спаситель! Мой святой!

Чистотец почувствовал, как к горлу у него подкатывает тошнота.

— Тебе отвратительно видеть, во что я превратилась. Ты ненавидишь меня за то, что я сотворила. Я тебя не виню! Но таково мое наказание! И я раскаялась! Я оставалась верной, вот почему я вернулась. Вернулась к месту великой любви, а после великой печали.

— Не знаю, о чем ты, — с чувством сказал он.

— Я страдала. Я молилась. Я ждала. Я верила!

— Во что ты верила?

— Что ты… вернешься!

— Оттуда, по-твоему, я вернулся?

— Из мертвых, любовь моя!

— Из мертвых? — переспросил он, и едва произнес эти слова, как его пронзило ощущение тошнотворной неуверенности. — Расскажи… — попросил он. — Все. С самого начала.

Пальцами, заплывшими как окорока, женщина вытерла глаза.

— Значит, таково мое испытание? О, я готова! Готова. Это было… тридцать лет назад. Я не была столь же красива, как остальные жены, но и такой тоже не была. А ты ничуть не изменился, лишь твои прекрасные волосы тогда были длиннее. Вот что сбило меня с толку, когда я тебя увидела. Понимаешь, Химо установил по всем туннелям камеры, чтобы я видела, что происходит. Но даже без тех кудрей я сразу поняла.

— У меня было больше одной жены? — спросил Чистотец.

— У тебя было тринадцать жен, но все женщины поднимались к тебе на ложе. Мы и другие были твоими учениками. Мы построили здесь поселок… Царство Радости!

— Я был главой культа? Ты хочешь сказать, что я… Что мы построили эти туннели?

— Это было одной из мистерий, — взахлеб продолжала Кормилица. — Мы выкопали убежища на случай урагана. А заодно обнаружили, что есть и более старые. Ты словно бы знал, что мы их найдем.

— Как меня звали?

— Ты называл себя Осанной. Осанна Освобожденный. Но я-то знала, что настоящее твое имя Пол. Нечто невыразимо ужасное случилось в твоем прошлом… и ты продавал «Эмвей»[62] — но снова обрел надежду.

— А как… как звали тебя?

Взгляд у Кормилицы на мгновение стал отстраненным.

— Меня звали Элис… Элис Кручински. Но ты, ты звал меня Лили. Мне было восемнадцать. Я сбежала от нельсонцев.

— Кто это?

— Я родом из ДеКальба в Техасе. Там, где разбился самолет Рики Нельсона.

— Чей самолет?

— Рики Нельсона. Помнишь радиопередачу «Оззи и Харриет»? И пение. «Бедная дурочка». И вестерны, где он снимался… «Рио-Браво» с Джоном Уэйном… «Самый дурацкий корабль в армии» с Джеком Леммоном. Рики был кумиром. И разбился в нашем городке. В восемьдесят пятом. Пилоты спаслись, но Рики и его группа сгорели заживо. Элеазар Дринкуотер был там, когда это произошло. Он стал Нашедшим Основателем. От него пошла традиция. Мы делали аэроплан из фанеры и проволоки, а потом поджигали, и пока он горел, все пели величайшие хиты Рики.

— Он поджигал аэропланы в миниатюре?

— Не в миниатюре. В натуральную величину. Так продолжалось каждый год, пока Элеазар не подавился печеньем и не умер. Тогда Дуфресн Маккормик начал приносить жертвы.

— Вы устраивали жертвоприношения?

— Он начал сжигать в аэроплане людей. Выбирал имя жеребьевкой. Мне пришлось сбежать, потому что мое имя вытянули. Я направлялась в Таос, когда проезжала Амарилло. Там встретила тебя и девочек в «Дейри Квин».

— Какой же глава культа ходит в «Дейри Квин»?

— Там готовили отличные замороженные бананы в шоколаде. А ты вошел со стайкой хорошеньких женщин и сказал, что если бы тебе удалось сложить воедино Иисуса, Будду и Диониса, то паства тебе обеспечена. Вы все выглядели такими счастливыми. Вы пригласили меня на тако. Тогда мы впервые занимались любовью.

— Да? — Чистотцу икнулось.

— Ну, мы и еще человек двадцать. Не знаю, как ты не уставал. Все любили тебя… Все тебе поклонялись.

— И что же дальше?

Лицо Кормилицы затуманилось, по щекам побежали жаркие слезы.

— Я тебя предала, — прошептала она. — В прессе стали шуметь про оргии и ритуалы. «Христианская Нация» тебя ненавидела. Мусульмане злились. Мормоны завидовали. Радикалок из «Женщины впереди» возмущало, какое ты вызывал обожание. «Эфрам-Зев» и другие в фармацевтической промышленности испугались твоей идеи о том, что надо наслаждаться сексом без наркотиков и имплантатов. Твои враги стали объединяться. Приблизительно тогда я начала встречаться в Амарилло с агентом ФБР, чтобы строить планы твоего свержения.

Теперь Кормилица рыдала, давясь собственными чувствами.

— Но почему? — спросил Чистотец.

— Я была молода и глупа! Я была тринадцатой женой. Я ревновала! Поэтому выдала федералам, как лучше всего напасть на Царство Радости. Тогда тут были прекрасные дома, чудесные сады. Мы выращивали кур и овец… у нас даже был большой индюк по имени Том Леттерман.

— И ты хотела прекратить…

— Я хотела наказать тебя! Я думала, тебя арестуют. Мне дали слово: никакого насилия. Ха! Они явились убивать! Они пригнали бронетранспортеры!

— Я умер? — негромко спросил Чистотец.

— Вместе со многими другими, включая всех двенадцать жен и их еще нерожденных детей.

— Детей? Они убили детей?