Зелье для Ее Величества. Заговор

Иван кивнул и щёлкнул каблуками.

— Садись, добрый молодец, садись, — махнул рукой Шешковский, — а то, я смотрю, что-то сильно бледен ты, — и потянул за шнурок.

Из-за штор высунулась голова секретаря.

— Принеси-ка нам с господином Розинцевым закусить чем, голубчик.

Голова исчезла.

— Ну а мы тут тоже времени даром не теряли, — похрустев пальцами, продолжил шеф. — Думаю, одного, как его там, вампира точно определили.

Иван поднял брови.

— Да, да, господин Розинцев. Установили за сановитыми дворянками догляд и обнаружили за одной слежку. Причём следящий чуть не в открытую ходит и совершенно не обеспокоен своей конфиденциальностью — не озирается даже, поганец.

— Это от того, что они не знают, что мы о них знаем.

Шешковский утвердительно кивнул:

— И, стало быть, мы знаем, где он проживает. Я думаю, тянуть далее некуда, надо брать татя да примерно его выспросить. А там и ведьму привезут. Славная соберётся компания, — азартно потёр руки шеф.

— Виноват, ваше высокоблагородие, — Иван встал, — может у графа Панина ещё раз отпросить Опричникова с его людьми?

— Будет нам Опричников. Намекнул я графу на некое важное дело, коли не оплошают его люди — придётся немного поделиться лаврами, — тут он досадливо поморщился, — за одним и государыне донесу, мол и мне бы такую команду заиметь, не дело же каждый раз у Панина просить. А если их не окажется в нужный момент?

— Полностью с Вами согласен, — поддакнул Иван.

— Ну а коли оплошают, так вся вина за последствия на графе будет, мы, мол, заговор раскрыли, а они простого дела исполнить не смогли!

В умении выстроить интригу шефу было сложно отказать.

— Хорошо бы навстречу отряду гонца выслать, чтобы знать, сколько им ещё ехать, и чтобы к приезду всё уже было готово, — поделился своей мыслью Иван.

— Хорошая мысль, голубчик, хорошая, — и снова потянул за верёвку.

Чтобы не тратить время на разъезды, было принято решение ночевать в конторе.

К утру гонец не вернулся. Солнце поднималось всё выше, а гонца всё не было. Шешковский нервно ходил из угла в угол и костерил посыльного на чём свет стоит, выдавая в его адрес различные неприятные обещания.

В полдень секретарь сообщил о прибытии гонца.

— Немедля сюда его! — громовым голосом рявкнул Шешковский.

Не дав черноусому молодцу открыть рта, накинулся на него:

— Тебя где, паскудника, носило?! В тавернах бражничал?! По девкам таскался?! — гремел шеф.

— Никак нет, ваше высокоблагородие, — отчеканил тот.

— А где тогда тебя, мерзавца, черти носили?!

— Отряда на всём пути не встренул. Доехал до самого Донца. Там сказывали, что драгуны выехали в лес поутру и назад не возвращались.

— Как так? — сразу уменьшил напор Шешковский.

— Деревенские сказывают, что вскоре, как те в лес зашли — оттуда пришёл густой туман, верный, как они говорят признак, что нечисть с того свету выползает.

— Тьфу ты леший! И этот туда же! — побагровело начальство — А сам что же?!

— Крест нательный потерял где-то. А без него не осмелился к нечисти сунуться — глядя в одну точку отчеканил посыльный.

— Выкрутился шельма! — Шешковский с перекошенным злобой лицом приблизился к солдату:

— Что ещё сказать можешь?!

— На обратном пути спрашивал во всех постоялых дворах, отвечали одно — в ту сторону проходили, обратно нет.

Шеф в полном недоумении посмотрел на Ивана, тот нахмурился, предчувствуя неладное.

— Пшёл вон! — отпустил Шешковский посыльного.

Когда тот вышел, сказал:

— Татя выслеженного будем вязать незамедлительно! И смотри у меня там, чтобы без осечек, — шеф грозно потряс кулаком перед лицом Розинцева.

Иван отправился в расположение Опричникова, дабы детально разработать с ним операцию по захвату охотника.

***

Начальник Тайной экспедиции испытывал некоторую нервозность. Далеко за полночь к нему прискакал гонец от Розинцева с докладом об их плане поимки охотника. Шешковский намеренно не лез собственноручно в это дело, дабы не смотреться неприглядно в глазах подчинённых в случае неудачи. А неудачу он прямо-таки чувствовал. Что-то тут было не так, не как всегда. И всё это было звеньями одной цепи, непонятно откуда вьющейся и куда уходящей. Зелье, ведьма, лекарь, баронесса, охотники. Какой-то бред! Этого просто не должно было быть!

Поэтому на поимку он тоже не поехал, чтобы если уж оконфузятся, то будут перед его начальствующей особой виноватые. Ну а ему предстоит всё это как-то преподнести государыне. И страху чтобы нагнать и себя первым оберегателем трона и спокойствия государства выставить. Но тут совершенно не кстати под утро прибыл Панин. Поморщившись при докладе секретаря о его прибытии, велел просить высокого гостя.

Раскланялись, сели.

— Государыня обижается на тебя, Степан Иванович, — укорил его Панин.

— Отчего так? — удивился тот.

— Так уж весь Петербург судачит о том, как тобой посланные солдаты с оборотнями и ведьмами в лесу дрались, — хохотнул он, — а ты молчишь как ни в чём не бывало.

Шешковский досадливо махнул рукой:

— Чего только не намелет народишко-то.