Зелье для Ее Величества. Заговор

— Да, обычную, рыбацкую. Какой бы ты сильный да ловкий ни был, из сетки не выпутаешься. И чёрным ходом его вытащим, чтобы внимание публики не привлекать.

Ивану было очень неловко что-то советовать поручику, но всё ж таки предложил:

— Людей у парадной и подъезда с оружием хорошо бы поставить.

— Конечно, поставим, только вот проблема есть, — Пётр озадаченно потёр подбородок, — нету серебряных пуль, — и расхохотался.

Иван тоже улыбнулся, в конце концов и вправду хватит чертовщину наводить. «Скрутим, свяжем да побеседуем предметно», — поставил он точку в своих сомнениях.

— Ещё надо, чтобы народ бежал через парадную.

— Это да, поставим человека у коридора, что к чёрному ходу ведёт, чтобы от ворот поворот давал.

На том и порешили.

Охотник вернулся в гостевой дом к полуночи. Иван следил за входом в дом из нанятой кареты, стоящей на противоположной стороне улицы. Казённую брать не стали по понятным причинам. Велел кучеру зажечь фонари — это было сигналом для Опричникова и его людей.

После этого быстро пересёк улицу и прошёл во дворы, к чёрному ходу гостевого дома, у которого стояла самая что ни на есть казённая карета.

— Хто идёт? — спросила темнота.

— Свои, всё готово?

— Так точно, ваше благородие, как только крикнут пожар — разжигаем факела у дверей, сами остаёмся в темени и берём двери на мушку.

— Всё верно, — одобрил Розинцев. Ружья были заряжены картечью, и стрелять было велено только по ногам.

Через какое-то время послышались крики «пожар», «горим» и началась суета.

У Ивана от напряжения шумело в ушах. Было острое желание вытащить из-за пояса пистолет и тоже навести его на дверь. Но он понимал, что от волнения может нажать на спуск при открытии двери, кто бы её ни открыл. «Надо взять пару уроков владения собой у Петра», — мелькнуло в его голове.

Шум из гостевого дома перенёсся на улицу, люди бурно обсуждали событие, звали пожарных. Прошло уже достаточно времени, но ничего не происходило.

Предчувствуя недоброе, Иван вытащил пистолет и шпагу, отдал приказ:

— Кречетов, Волынский — пойдёте со мной. Волынский, возьми один факел и иди впереди. Если кто вдруг кинется из темноты, сразу падай. Кречетов, стреляем с тобой во всё, что на нас кинется.

— Слушаем, ваше благородие!

— Остальным продолжать держать дверь под прицелом.

— Слухаем, ваше благородие!

Зашли в коридор, Волынский шёл шагах в пяти впереди, держась у стенки, Иван с Кречетовым шли фронтом. Однако темнота оказалась вполне благожелательной к вошедшим и никого на них не наслала. Открыли дверь в конце коридора и оказались в небольшом задымлённом холле гостевого дома — впереди парадная дверь, слева стол со стулом привратника, справа ведущая наверх лестница. На балконе второго этажа, который заодним был и коридором, около двери номера охотника находились трое — поручик и двое его солдат. Один из которых стучал в дверь с криком:

— Выходь, ваша милость, не то погорите!

Опричников обернулся к Ивану и недоумённо развёл руками. Быстро поднялись по лестнице.

— Надо что-то решать, Иван Михайлович, а то скоро пожарные прискачут.

— Ключ при Вас?

— Вот, — продемонстрировал его поручик.

Вздохнул:

— Открываем и берём штурмом. Если вырвется — тогда пускаем в ход сеть. Где, кстати, она?

— Да вон, — указал рукой Пётр.

Коридор-балкон имел П-образную форму, и короткая сторона нависала балконом над выходом. Там и стояли два «рыбака».

Кивнул:

— Приступайте, Пётр Николаевич.

Опричников подал знак своим, коротко бросил:

— Как учил, — и повернул ключ в замке.

Щуплый на первый взгляд солдат с двумя пистолетами в руках пинком распахнул дверь и кубарем вкатился в комнату, выпалив из одного пистолета в потолок. Детина ростом под два метра с рёвом ворвался в комнату и бросился к кровати. Выждав пару секунд, в комнату вошли Опричников и Розинцев.

На кровати слышалась возня, ворвавшийся первым держал её под прицелом пистолета.

Иван подошёл к столу, взял лампу и разжёг её.

— Готов, ваше благородие, — доложил довольный собой великан и отошёл в сторону.

Подошли. Скрученный ремнями человек лежал спокойно, не делая попыток высвободиться. Он даже не смотрел в их сторону. Иван снял курок пистолета с боевого взвода и осторожно толкнул дулом лежащего. Никакой реакции не последовало. Обернулся к детине:

— А ну-ка, придави его. И голову тоже.

Солдат придавил того коленом в солнечное сплетение и, взяв голову двумя руками снизу, немного запрокинул её, прижав к подушке:

— Готово, ваше благородие.

Иван наклонился с фонарём к самому лицу, потом приложил ухо к груди.

— Умер, — вскоре констатировал он.

— Перестарался мать твою так! — рявкнул Опричников на подчинённого.

— Никак нет, ваше благородие, аюж я не знаю, как надоть!

— Смотри у меня, — погрозил поручик ему кулаком, — коли врач скажет, что это ты его примял чересчур, рад будешь, что кандалами отделаешься.

Повернулся к покойнику, досадливо поморщился:

— Какие-то слабенькие потомки атлантов по мужской линии. Не в пример женщинам.

Ивану всё это очень не нравилось.

— Может, они умеют сами останавливать своё сердце? — выдвинул он предположение.