Зелье для принцессы

– Я давно уже хотел поговорить с тобой, рассказать настоящую историю. Но никак не находил подходящего момента, даже в школе. Ты всегда исчезала, стоило мне приблизиться.

– Да, но…

– Я понимаю, я был врагом. Но это вовсе не обязательно. И я не считаю себя твоим врагом. Потому что несколько лет назад, уже на смертном одре, дед рассказал мне правду: они с твоей прабабушкой работали вместе в последнюю Дикую Охоту. Был один ингредиент, который не могли достать даже ради спасения королевы Валерии II – глаз кентавра. И когда стало ясно, что обычным способом его не добудешь, Зоро рассказал Клео о своей идее про синты. И она использовала синтетическую версию глаза.

– Нет, – я трясла головой, не желая принимать его слова.

– Почему?

– Ты врёшь! Дедушка говорил мне, что Клео составила зелье, но Зоро выкрал его и выдал за своё. Он растрезвонил повсюду, что использовал для него новые синтетические вещества. Вот как он выиграл. Он сжульничал.

Розовые щёки Зейна стали алыми от стыда.

– Моего деда можно обвинить во многих неблаговидных поступках, но он не был вором. Твоя прабабушка не хотела представлять зелье с синтетической составляющей, и потому его представил Зоро. И Рог стал золотым. Он использовал приз для корпорации «ЗороАстер», а поскольку видел в семье Кеми угрозу своему бизнесу, постарался выжить их с рынка. Это было неправильно. Но я рассказал об этом, потому что знаю: деду ни за что не удалось бы составить самому то первое зелье. Они работали вместе – и я могу тебе это доказать. Он сказал, что на журнале твоей прабабушки застёжка украшена янтарём. Это было так необычно, что привлекло его внимание. Откуда мне знать об этом, если бы они не работали вместе?

– Её дневник утрачен! Ты можешь наврать мне что угодно.

– Я не вру, Сэм. Пожалуйста, мне очень важно, чтобы ты поверила. Нам с отцом в жизни не составить верное зелье. Но я мог бы помочь сделать это тебе.

– Чтобы потом украсть его у меня? Да тебе и правда горная болезнь в голову ударила! Я бы ушла сию минуту, было бы куда идти.

– Нет, но с моими деньгами и возможностями…

– И твоим отцом…

– К чёрту отца! К чёрту дурацкое соперничество! Мы не обязаны жить так, как наши предки! Мы должны спасти жизнь Эви!

– Всё, с меня хватит, – выпалила я. Я не особо соображала, что делаю, но каким-то образом умудрилась моментально напялить ботинки и куртку и выскочить из палатки. Я отступила на несколько шагов, понимая, что с этого уступа пути нет, но мне нужно было глотнуть воздуха.

– Ты куда? Совсем рехнулась? – кричал Зейн.

А я стояла, наполняя лёгкие ледяным горным воздухом. Подняла голову и посмотрела на небо. Моё одиночество быстро закончилось: рядом возник Зейн.

– Ты дрожишь, – сказал он, – вернись внутрь.

Но я дрожала не от холода. Это был шок. На этой высоте небо оказалось таким чистым, какого я ещё никогда не видела, и сплошь усеяно звёздами: кто бы подумал, что во Вселенной их так много? И таких ярких. В острых лучах света сочеталось множество оттенков, от розового до изумрудного. Небо прочертила падающая звезда, и я замерла от восторга.

– Всегда мечтала увидеть такое небо, – вырвалось у меня. Я вспомнила звёзды, наклеенные на полоток у меня в спальне. – Даже не думала, что увижу на самом деле.

– Ты достигнешь очень многого, если захочешь, – сказал Зейн.

Я всё-таки замёрзла и позволила ему отвести себя в палатку. Сердце кричало «ложь, ложь, ложь» на каждое его слово. А в голове крутилось: с какой стати ему врать? Почему ненависть деда к синтам так сильна, что походит на манию? Он всегда твердит, что место алхимика в лаборатории. Но моя прабабушка покорила эту гору. Она была первопроходцем. Я посмотрела на Зейна, но едва сумела прошептать:

– Я так и не понимаю, с какой стати мне тебе верить?

– С такой, что я рассказал тебе правду. Это был настоящий я. И я сейчас тебе докажу, – он вытащил палочку, направил её на себя и прошептал заклинание так тихо, что я ничего не расслышала.

– Что ты делаешь? – Я так разозлилась на него, что была готова снова выскочить вон. А вдруг это заклинание его убьёт? Он что, забыл, что стало с папашиным кольцом? Но результат так удивил меня, что я позабыла о гневе.

Чары медленно покидали его. Они были наложены так искусно, что не давали повода заподозрить столь дешёвый трюк: пропали даже татушки. Его знаменитые локоны, тёмные, как ночь, выцвели до бледного оттенка карамели и в свете масляной лампы стали отливать золотом. От татушек не осталось и следа, и даже брови слегка изменились, утратив свои чёткие очертания, став шире и лохматее. Он улыбнулся при виде моего ошарашенного лица, и я увидела, что даже зубы его утратили идеальную прямизну – один зуб заходил на соседний, совсем чуть-чуть. Но глаза остались прежними. Они сияли всё той же яркой синевой.

Что я могла сказать? Он всё равно оставался красавчиком.

Он нерешительно улыбнулся, и мне стало ясно, что он нервничает.

– Я не хочу соперничать с тобой, Сэм.

Я не дала ему договорить, потому что, не успев подумать, что творю, наклонилась и поцеловала его. А потом отодвинулась, и он улыбнулся.