Зелье предательства

Баба серьёзно кивнул, но не произнёс ни слова. Я видел всё сквозь щель в двери.

– Мне страшно, – продолжала она. – Я боюсь, что он…

– Не произноси этого вслух, – велел Баба. – Это позор.

Я внимательно слушал разговор, спрятавшись за дверью и боясь, что стук моего сердца выдаст меня. О каком позоре они говорили? Кажется, они говорили о какой-то болезни. Надеюсь, не заразной. От этой мысли мне сразу сделалось стыдно.

Сердце подскочило к горлу, когда, откуда ни возьмись, рядом со мной возник Яссин. Запалённо дыша, я прижал руку к груди.

– Они прервут моё обучение, верно? – спросил он.

Я мог лишь кивнуть. На сокрушённое выражение лица брата было тяжело смотреть, и я отвернулся.

– Они не должны так поступать. – Его охватила паника. Прежде чем я успел его остановить, Яссин ворвался в гостиную.

– Я могу это контролировать! – вскричал он. – Я обещаю, что буду стараться изо всех сил! Мама, Баба, дайте мне ещё один шанс.

– Яссин, ты хоть понимаешь, как дороги уроки? Мы больше не собираемся впустую тратить деньги, – заявил Баба.

– Но это моя мечта! – отозвался Яссин с глубочайшим негодованием.

– И наш кошмарный сон. Ты страдаешь Отклонением, сын! – воскликнул Баба. – На это больше нельзя закрывать глаза.

– Я вас ненавижу! – выпалил он.

Они сделали то, что у них получалось лучше всего. Мама плакала, а Баба схватил Яссина за шкирку и задал ему трёпку.

Я тоже сделал то, что у меня получалось лучше всего.

Я молчал и смотрел.

Мои детские воспоминания не были наполнены радостью. Недостатки брата вынуждали меня работать с удвоенным усердием, словно возмещая родителям за их разочарование в Яссине. Я должен был стать самым лучшим, самым умным, самым великим из всех хассани в Сарадане. Мои родители решили так за меня.

Только когда Яссин вырвался из-под родительской опеки, он сделался настоящим чудовищем.

– Я сам учусь магии, – сказал он однажды в чайной.

– Яссин, ты не можешь, – ответил я, шокированный. – Это преступно.

– Тогда пускай меня арестуют. Мне всё равно.

– Какой во всём этом смысл? Что ты стремишься доказать? Подумай о своей семье. О сыне, о жене!

– Не отчитывай меня, – огрызнулся он. – Ты никогда за меня не заступался. – Глаза его возбуждённо блестели. – Магия меня исцеляет, и однажды я стану лучше тебя, Сахир.

Вот к чему всё сводилось. Он должен был доказать, что лучший – он. В этом были виноваты наши родители.

А спустя несколько месяцев, когда злоба и ревность приумножились, Яссин потерял равновесие и принял Мёртвую магию. Его жена лишила себя жизни. Часть Яссина умерла вместе с ней. Выжила лишь злоба, и я мог со всей определённостью сказать, что в этом виноват был я.

Глава 30 Таран

Каждые четыре часа мне следовало пить противоядие, которое передал мне Сахир. Через несколько дней стало ясно, что это замедлит процесс и, быть может, даже исцелит меня.

Мы с Заидом ехали на арбе. Поскольку Рахамад кишел соглядатаями, стражниками султана и ужасающими тварями Яссина, мотоцикл простаивал без дела.

Город постепенно начал выглядеть иначе, толпы на улицах редели по мере того, как шло время и нарастала опасность.

Заид направил повозку через площадь и бросил на меня озабоченный взгляд:

– Я боюсь, он одержит верх.

Всё больше стражников патрулировало улицы, повинуясь воле султана, однако никто не чувствовал себя в безопасности. Все знали, что грядёт. Это было как с ядом, разъедавшим моё тело. Дело лишь во времени.

– Думаю, нам придётся довериться султану и пятерым мастерам, – сказал я.

Заид закатил глаза.

– А мы можем им доверять? Что, если все мастера уже заодно с этим чудовищем?

– Тогда игра давно была бы кончена. Предатели всегда найдутся, но сомневаться в Сахире у нас нет права. Он не раз показал себя с лучшей стороны.

– Ну, может, не Сахир, – неохотно признал он. – Но остальные…

Мы приехали на базар и забрали груз фруктов для важного покупателя. Когда мы свернули на нужную улицу, моё сердце пропустило удар – я заметил проблеск синевы на крыше одного из домов.

– Остановись, – попросил я, не отрывая глаз от того места, где я заметил движение.

– Что?

Я вытянул руку перед грудью Заида.

– Стой. Я заметил какое-то движение.

– На крыше? – поинтересовался он таким тоном, будто я бредил. – Похоже, кто-то сегодня не вполне трезв. Ты обкурился хасаана, что ли?

Я оторвал взгляд от крыш. Может, я и в самом деле вообразил себе невесть что.

– Обкурился чего?

– Хасаана. Ну знаешь, такое растение. От него бывают галлюцинации.

Я поднял брови.

– Я ничего не курил, Заид.

– Можно мне теперь ехать дальше?

И снова я увидел движение, но на этот раз Заид тоже.

– Ты прав, – пробормотал он. – Что он делает на крыше?

– Что-то здесь не так. – Вряд ли кто-то станет просто так, безо всякой причины сидеть на крыше. К тому же тот человек был одет в синее, как все последователи Яссина. Я спрыгнул с арбы. – Оставайся здесь. Я пойду взгляну.

Спустившись по улице, я прошёл на середину базарной площади, откуда можно было лучше рассмотреть незваного гостя. Его синее одеяние свободно ниспадало по телу. Я мог поклясться, мужчина посмотрел мне прямо в глаза, когда вынул пробку из яркого пузырька.