Зеленая девушка

— Ты не можешь сделать этого, дорогая! — Эрик возражал, резко повернувшись, чтобы смотреть девушке в лицо. — Ты не сможешь жить там, где нет итлана…

Она спокойно посмотрела в его запавшие пустые глаза. И он вдруг присмирел.

С ОСОЗНАНИЕМ ТОГО, что благородная девушка обречена — что она храбро выбрала смерть, меня переполнила слабость. Я вдруг почувствовал боль и трепет. Купол молочной белизны, в котором парили Девять, казалось, закружился вокруг меня вместе с колоссальными лазурными колоннами. Потом всё пропало в навалившемся тумане из танцующих пурпурных точек.

Тут опять есть промежуток времени, о котором я имею только самые смутные и очень обрывочные воспоминания. Не могу вспомнить почти ничего о том, как мы покинули Йосанду или оказались вновь на Земле.

Мои следующие детальные воспоминания пробуждаются, чтобы найти меня лежащим на знакомом диване в старом доме на ранчо в Нью-Мексико, где мы строили ракету. Когда я слабо приподнялся на локти, оглядывая скудно обставленную комнату, которую не видел так долго, что она показалось почти чужой, я услышал хорошо знакомый гнусавый голос Коротышки Джо, одного из моих работников, напевающего печальные слова о том, что он не увидит свою мать, когда следующей осенью закончит работу. В качестве музыкального сопровождения долетело звяканье сковороды и жестяных тарелок. Окно в конце комнаты было открыто; через него на изношенный сосновый пол лился поток горячего белого солнечного света. Прохладный ветерок гулял по комнате, наполненный ароматом цветов белой акации, что висели среди зелёной листвы деревьев, видимых за окном.

Было трудно осознать случившееся. Я благополучно вернулся на Землю, на старое ранчо. Тогда Эрик и Шаросон тоже должны были быть здесь! Но я знал, что славная девушка не проживёт долго вне космоса, вдали от космической радиации, которая поддерживает жизнь в её теле.

Вдруг раздался стук двери, и Шаросон тихо вошла в комнату и подошла к дивану, где я лежал. Мой взгляд скользнул по её изящной фигурке.

Она носила необычное облегающее одеяние из чисто-белой шёлковой ткани. Серебряный пояс, который я так привык видеть на ней, отсутствовал; и она не носила больше изумрудный итланный жезл. Её золотые волосы перетягивала на её милой головке широкая чёрная лента. В одной руке она очень аккуратно несла полную миску ароматного парящего бульона — который, возможно, был приготовлен Коротышкой Джо.

— Эрик… — начал я.

— Он в другой комнате, с той стороны прихожей. Он сказал, что скоро зайдёт взглянуть на тебя. Он очень быстро восстанавливается. Вчера он уже мог сидеть…

— Вчера?

— Да. Пошел четвертый день с тех пор, как люди Керака оставили нас здесь. Вы с Эриком были очень слабыми. Коротышка Джо помогал мне ухаживать за вами. Вы всё время спали. Но теперь ты восстановишься очень быстро, так как ты в полной безопасности от силы итлана.

— А ты, Шаросон? — с нетерпением спросил я. — Как ты себя чувствуешь?

— Я ещё сильна, — в её синих глазах вдруг промелькнула тёмная тень страха. Она быстро добавила: — Ты должен выпить бульон. Тебе необходима пища.

Тонкими белыми руками она придержала миску, пока я прихлёбывал из неё горячую жидкость.

Казалось странным думать, что я только один раз до этого слышал её мелодичный чистый голос: при нашей первой встрече, в сломанной ракете, когда она пыталась подражать словам Эрика. По-видимому, она выучила английский за то время, пока мы были вместе. Её мягкий прекрасный голос звучал особенно приятно. Когда я закончил, она вышла с миской — и тень пала на комнату с её уходом.

Немного погодя они с Эриком вместе зашли ко мне. Он был ещё слаб; несколько раз она уравновешивала его неверные шаги, поддерживая его за талию. Но я мог видеть, что его глаза уже не так пусты, как были, и что здоровый румянец возвращается к его коже.

— Добро пожаловать в землю живых, Хигдон! — приветствовал он меня со своей прежней улыбкой. — Коротышка Джо хотел посылать за гробовщиком, но Шаросон настояла, что ты ещё протянешь. Возможно, через месяц ты начнешь строить новую ракету!

Я понял, что Эрик снова стал самим собой.

Через два дня мы с Эриком отправились на прогулку с Шаросон во двор ранчо. Через неделю мы с ним уже чувствовали себя вполне сносно, хотя, конечно, намного больше времени прошло, прежде чем мы восстановили нормальный вес и тонус.

Когда мы прибыли на ранчо, было начало мая 1931 года — прошло почти одиннадцать месяцев после того, как мы отправились в путешествие на ракете. Большую часть этого времени следует отнести к периоду, который мы провели в алом конусе, в том странном вневременном полете, что увёл нас из нашей Галактики…

ВЕСЬ ОСТАТОК МАЯ мы прожили на ранчо очень просто. Коротышка Джо и ещё двое парней оставались поблизости, чтобы по мере возможности присматривать за нами. Один из них почти ежедневно ездил на железнодорожную станцию за продовольствием — было трудно найти пищу, которую могла есть Шаросон.