Зеленая жемчужина. Мэдук

– Позволю себе некоторую откровенность, – сказал Казмир. – Действительно, мы знали, что ты – подкидыш, но ты была таким милым младенцем, что мы просто не смогли от тебя отказаться. Поэтому мы приняли тебя в лоно семьи и стали величать принцессой Мэдук. И теперь ты – принцесса. Ты пользуешься всеми привилегиями королевской внучки, но в твоем высоком положении нельзя забывать и об обязанностях. – Тон Казмира слегка менялся по мере того, как тайком наблюдал за сидящей на диване девочкой: – Конечно, твоя ситуация изменится, если настоящий сын Сульдрун явится, чтобы предъявить право на наследство. Что ты о нем знаешь?

Мэдук ерзала на диване, стараясь успокоить пульсирующую боль в ягодицах:

– Я спрашивала о своей родословной, но никто мне ничего не объяснил.

– Тебе неизвестна судьба другого ребенка – сына Сульдрун, которого тобой подменили? Он должен быть твоего возраста.

Мэдук стоило большого труда подавить злорадную усмешку. Год в обители фей равнялся семи, восьми – может быть, даже девяти годам, проведенным среди людей, хотя точное соответствие не поддавалось определению. Казмир даже не догадывался об этом.

– Какое мне до него дело? – соврала Мэдук. – Надо полагать, он все еще якшается с эльфами. Или умер. Тантревальский лес полон опасностей.

– А почему ты ухмыляешься? – резко спросил Казмир.

– Я гримасничаю от боли, – пояснила Мэдук. – Разве вы не помните? Вы нанесли мне шесть жестоких ударов. Я-то их никогда не забуду.

Король прищурился:

– Как следует понимать твое последнее замечание?

Мэдук подняла невинные голубые глаза:

– Я не придаю словам никакого особого значения – кроме того, какое им обычно приписывается. А вы разве не так разговариваете?

Казмир нахмурился:

– Ну ладно! Бесполезно рассуждать о пустячных обидах. Что было, то прошло. Тебе предстоит прожить еще много счастливых дней! Быть принцессой Лионесской – большая удача!

– Надеюсь, что вы объясните это леди Восс, ваше величество, чтобы она подчинялась моим приказам или, что еще лучше, вернулась восвояси в Четверобашенную Пустошь.

Король Казмир прокашлялся:

– Трудно сказать, что можно с этим сделать… У королевы Соллас, знаешь ли, своя точка зрения. В любом случае… Хм! Само собой, не следует разбалтывать наши секреты каждому встречному-поперечному, на радость вульгарным сплетникам. Если толпа узнает правду о твоем происхождении, тебе придется распрощаться с любыми надеждами на выгодный брак! Следовательно, эту правду необходимо хранить в тайне. Я поговорю с Эрмельгартой, со жрецом и с леди Восс – они не посмеют распускать слухи. И ты останешься, как всегда, очаровательной принцессой Мэдук, шаловливой и жизнерадостной, которую все любят.

– Мне что-то нехорошо, – пожаловалась Мэдук. – Пойду лучше прилягу.

Поднявшись на ноги, она направилась к двери. Задержавшись перед тем, как выйти, принцесса обернулась: король Казмир мрачно смотрел ей вслед, расставив ноги и сложив руки за спиной.

– Не забудьте, ваше величество, – тихо сказала Мэдук. – Я не хочу больше видеть леди Восс. Она опозорилась и не справилась со своими обязанностями.

Казмир только хмыкнул, не выражая ни согласие, ни отказ. Мэдук повернулась и вышла.

3

Снова настало лето, но в этом году королевская семья не намеревалась переезжать в Саррис. Решение это диктовалось состоянием государственных дел, так как Казмир оказался вовлечен в опасную игру, требовавшую постоянной бдительности и точных, хорошо продуманных ходов.

Королевская игра началась с внезапного переполоха в Блалоке. Казмир надеялся извлечь преимущества, манипулируя событиями настолько мягко, что ни у короля Одри, ни у короля Эйласа не могло быть разумных оснований для протеста.

Причиной смуты в Блалоке стала немощь, постигшая короля Милона. Многолетняя неумеренная приверженность к буйным радостям застолья привела наконец к воспалению суставов, подагре и вздутию печени – теперь Милон лежал в темной спальне, по-видимому находясь в агонии, и отзывался только короткими стонами. Врачи предписали ему питаться исключительно пахтой, взбитой из сырых яиц, а также, изредка, сырыми устрицами, но, несмотря на строгую диету, никаких явных признаков улучшения не наблюдалось.

Из трех сыновей короля Милона в живых оставался только младший, принц Брезанте, какового и считали наследником престола. Брезанте, однако, отличался бесхарактерностью и по различным причинам не пользовался популярностью среди многих представителей кельтской знати. Тем не менее некоторые феодалы, верные королю Милону и династии Валё, без особого энтузиазма продолжали поддерживать принца Брезанте. По мере того как королю Милону становилось все хуже, предводители кельтских кланов занимали все более несовместимые позиции, и уже ходили тревожные слухи о возможности мятежей и междоусобицы.

Власть умирающего короля Милона с каждым днем становилась все более эфемерной, и герцоги из отдаленных провинций Блалока уже правили своими владениями наподобие независимых монархов.