Зеленая жемчужина. Мэдук

– Ты ее сам потерял или ее похитили? Ты помнишь какие-нибудь обстоятельства, окружавшие потерю?

– К сожалению, нет, ваше величество. У меня она была; я ее потерял. Ее больше нет.

Король Тробиус с сомнением покачал коронованной головой:

– Так как ты явно пренебрегал поисками в течение длительного времени, теперь она может быть где угодно. Остается только искать, не теряя бдительности. Могу сказать только одно: если ты ее найдешь, не зевай – не упусти случай ее поймать! – Тробиус протянул руку высоко в воздух; когда он ее опустил, у него в руке был серебряный обруч диаметром примерно с размах человеческих плеч. – Если ты найдешь, что ищешь, лови ее этим обручем. Когда-то он принадлежал нимфе Аталанте и сам по себе – ценная достопримечательность.

– Благодарю ваше величество! – Траванте осторожно повесил обруч на плечо.

Король Тробиус и королева Боссума величественно откланялись и направились по поляне к замку. Когда они проходили мимо пиршественного стола, там снова случился скандал с участием Уомина. Раздавались вопли и ругательства, сопровождавшиеся гневной жестикуляцией. По-видимому, некто, одаренный незаурядной ловкостью рук, стащил единственный остающийся носок Уомина и прикрепил его к изощренной конической прическе феи-ключницы Байтинки, где он представлял собой смехотворное и унизительное зрелище. Обнаружив эту проделку, Байтинка отругала Уомина и попыталась свернуть ему нос. Обычно следивший за своими манерами Уомин, вполголоса посоветовавшись с Фалаэлем, погрузил лицо Байтинки в пудинг. В этот момент вмешался король Тробиус. Байтинка обвиняла Уомина в проказах, каковые обвинения Уомин отвергал – за исключением случая с пудингом. Он снова утверждал, что Фалаэль мог засвидетельствовать его невиновность. Король Тробиус, как прежде, обратился к Фалаэлю, чтобы узнать фактические обстоятельства дела, но Фалаэль, как прежде, заявил, что был всецело поглощен изготовлением гирлянды из маргариток и ничего не видел.

Некоторое время Тробиус размышлял, после чего снова повернулся к Фалаэлю:

– Где находится гирлянда из маргариток, над которой ты так усердно трудился?

Неожиданный вопрос застал Фалаэля врасплох. Он озирался по сторонам, глаза его бегали; наконец он закричал:

– Вот! Вот она!

– Неужели? Ты уверен?

– Совершенно уверен!

– И ты плел эту гирлянду, пока имели место оба происшествия с носками Уомина, даже не поднимая глаз – не так ли?

– По всей видимости. Я придаю большое значение деталям.

– В этой гирлянде девять цветов. Это ноготки, а не маргаритки. Что ты на это скажешь, знаток деталей?

Фалаэль отводил глаза:

– Я не обращал слишком большого внимания на выбор цветов, ваше величество.

– Фалаэль, обстоятельства свидетельствуют о том, что ты скрываешь истину, лжесвидетельствуешь, снова устраиваешь проказы, чтобы поссорить других, и пытаешься надуть своего короля!

– Здесь несомненно какая-то ошибка, ваше величество! – протестовал Фалаэль, придав лицу выражение оскорбленной невинности.

Тробиус не поддавался на уловки. Сурово возвысив голос и не обращая внимания на пискливые протесты Фалаэля, король наказал эльфа чесоткой еще на семь лет. Фалаэль обреченно направился к столбу, где уже сидел раньше, и тут же стал ожесточенно чесаться.

– Пусть фестиваль продолжается! – провозгласил король Тробиус. – Хотя теперь его следует считать празднованием надежды, а не достижений.

Тем временем фея Твиск прощалась с Мэдук и ее спутниками:

– Было очень приятно снова с тобой увидеться! Может быть, когда-нибудь, в более удобное время…

– Разве ты забыла, матушка? – воскликнула Мэдук. – Я скоро вернусь в Щекотную обитель!

– Да-да, – вздохнула Твиск. – Допуская, что тебе удастся избежать опасностей леса.

– Мне угрожают серьезные опасности?

– Иногда Тантревальский лес приветлив и свеж, – сказала Твиск. – А иногда зло таится за каждым пнем. Не забредай в трясину, окаймляющую Шаткую тропу: из мутной грязи вылезают длинношеие гецепторы. В овраге неподалеку прозябает тролль Манжон: избегай его по возможности. Не удаляйся на запад от дороги Манкинса – иначе придешь к чертогу Дольдиль, жилищу трехглавого огра Струпа. Он посадил в клетку многих бравых рыцарей и нескольких сожрал – в частности, возможно, галантного сэра Пеллинора.

– А где нам лучше ночевать?

– Не соглашайся на гостеприимные предложения! Это тебе дорого обойдется! Возьми мой платок. – Твиск передала дочери квадратный платок из розового и белого шелка. – Когда будет заходить солнце, положи платок на траву и громко скажи: «Возведимус!» Платок превратится в шатер, безопасный и удобный. Утром воскликни: «Устранимус!» – и шатер снова станет платком. Что ж…

– Подожди! Как пройти к столбу Айдильры?

– Перейди на другую сторону поляны и пройди под высоким ясенем. Не обращай внимания на пирующих и танцующих эльфов! Не пробуй вино, не ешь наши пирожные, даже не притоптывай, если услышишь музыку фей. От этого ясеня Шаткая тропа ведет на север; через двенадцать миль ты выйдешь к перекрестку дороги Манкинса – там стоит столб Айдильры, где мне пришлось пережить столько неприятностей.

Мэдук попыталась утешить фею: