Зеленые погоны Афганистана

Собрав походный комплект документов и личных принадлежностей, а также получив в медсанчасти полка комплексную прививку от всех заболеваний сразу (от гепатита до газовой гангрены) в конце августа 1985 г. на вертолете, командиром экипажа которого был один из наиболее заслуженных и опытных боевых летчиков эскадрильи, кавалер ордена Красного Знамени майор В. Зайков, я вылетел в свою первую боевую командировку.

Забегая несколько вперед, замечу, что именно из этой командировки я вынес понимание, по крайней мере, трех основных правил. Во-первых, командира (замполита) и подчиненных объединяет только общая задача, выполняемая в одинаковых условиях, в том числе и сопряженных с риском для жизни. Во-вторых — цени и уважай своих подчиненных! И, в-третьих, в работе замполита не бывает мелочей, не брезгуй ими и не отмахивайся от них.

Я летел в составе передовой группы из трех вертолетов. Наша задача состояла в том, чтобы в сжатые сроки к прилету основной авиагруппы подготовить условия для начала ее боевой деятельности. Предполагалось, что мы будем дислоцироваться в местном аэропорту. Расположенный на берегу бурлящей горной реки Ванч, аэропорт на поверку оказался обычной грунтовой полосой для приема самолетов класса Ан-2 («кукурузника»). Он был покрыт зарослями облепихи (урожай ее в том году был отменным и некоторые энтузиасты даже на досуге занимались ее заготовкой). Кроме полосы аэродром обладал зданием КДП (командно-диспетчерского пункта) в виде избушки, указателем направления ветра («колдуном») и радиостанцией. Вот, собственно, и весь «аэропорт»!

Исходя из этого, предстояло быстро решить комплекс, казалось неразрешимых задач. Однако для грусти времени не было. Представитель тыла с группой опытных солдат-многостаночников занялся установкой палаток, в которых нам предстояло прожить более месяца (благо погода стояла изумительная), разбивкой полевой кухни, а также обустройством других не менее важных объектов общего пользования. Я же ускоренным шагом двинулся в райцентр для решения не менее важных задач.

Естественно, сразу направился в райком партии и комсомола. Замечу, все вопросы были решены в этот же день. Мы договорились о кинообслуживании нашей авиагруппы, о доставке свежей почты, о графике посещения нашей авиагруппой местной бани (где потом банщик нас всегда угощал отменным чаем и местными сладостями), а также о ночевке нашей передовой авиагруппы в течение первых дней (пока мы обустроимся) в местной гостинице.

Комфорт в гостинице нас, мягко говоря, потряс. Благо было тепло, и нам установили кровати прямо в саду. Понятно, что все перечисленное было сделано абсолютно бесплатно. Более того, местными партийными и комсомольскими руководителями нам было предложено отобедать вполне русским борщом со сметаной, который мы с удовольствием съели, запивая коньяком, налитым из чайного заварника (шла знаменитая горбачевская борьба с пьянством).

В последующие дни я наравне со всеми офицерами занимался обустройством палаток, кухни, установкой туалетов и умывальников с учетом норм санитарии и экологии, оборудованием импровизированного летнего кинотеатра. Не забыл, конечно, установить у входа в палатку и информационный стенд, водрузив на него и первый номер выпущенного боевого листка, посвященного ходу разбивки нашего лагеря. Здесь же установил и средства технической информации — собственный радиоприемник «VEF», производства рижского радиозавода. Этот приемник стал моим верным спутником на все ближайшие командировки.

Прилетела авиагруппа. Началась плановая боевая работа с нанесением ракетно-бомбовых ударов по укрепрайонам душманов на территории Афганистана. Экипажи ежедневно улетали на боевые задания, возвращались обратно, готовились к повторному вылету и вновь улетали. И вот в этой ситуации я почувствовал, что обычная, мирная практика моей работы не годится. Шаг за шагом, день за днем я нащупывал свое видение этой работы, нарабатывал свой стиль в ее организации.

Не боясь выглядеть наивным, ежедневно перед вылетами вертолетов я обходил все экипажи, общался с ними, интересуясь особенностями предстоящей задачи, а затем и результатами ее выполнения, пытаясь ощутить их настроение, самочувствие, психологическое состояние. Я чувствовал, что с каждым днем становлюсь ближе с подчиненными, я пытался, а потом и смог влиять на их душевное состояние.

Помнится случай, когда накануне одного из вылетов на достаточно сложную задачу, поднявшись на борт вертолета, я просто почувствовал, а потом и увидел в глазах вполне опытного, бывалого летчика-штурмана Ю.С. нет, не страх или трусость, а тревогу и неуверенность. Я понял, что от общения с другими экипажами сейчас надо воздержаться. Трудно сейчас вспомнить в деталях содержание нашего разговора. Да и разговор не был о страхе или тревоге. Он был совсем о другом… Но в конечном итоге я понял — в душе Ю.С. ночь отступила, пришло утро и мне не надо идти с докладом о нецелесообразности его вылета сегодня.