Зельевары (СИ)

— Сначала все было тихо, я задремала, а потом проснулась от твоего истошного крика: «Люциус! Люциус! Люциус!», — Джинни вздохнула. — Мы сначала обрадовались, что ты видишь сны, но Доу сказал, что это еще ничего не значит. Потому что магическое истощение наступает, когда волшебник теряет смысл жизни, а сны его не вернут. В снах он может видеть только то, что переживал в прошлом, то есть именно то, что привело к истощению. Для того чтобы смысл жизни появился, нужно переосмыслить пережитое, а это можно сделать только проснувшись. Короче, замкнутый круг. Ну и, — она опустила голову, вновь растягивая свитер, — мы сидели, обсуждали это, и тут…

— Вообще-то изначально это была моя идея, приятель, — сказал Рон. — Я подумал — вдруг это не никакое не истощение, а проклятье, которое наложил Малфой, и ты пытаешься дать нам знать… — Он усмехнулся: — Так что, когда он здесь появился, первое, что я сделал — расквасил ему рожу. Два таких хороших, мощных фингала поставил — по одному на каждый глаз. И знаешь, хоть он тебя и вылечил, я не жалею об этом.

— Он меня вылечил, — пробормотал Гарри. Он по-прежнему ничего не понимал.

— Выходит, что так, — пожал плечами Рон. И широко улыбнулся: — До сих пор не верится.

Джинни тоже улыбнулась и вытерла последние слезы тыльной стороной ладони.

— Но как он вообще это сделал? Он же не целитель! — Гарри с недоумением обвел взглядом лица друзей.

— Про это нам ничего неизвестно, — сказала Джинни. — С Малфоем договаривался Кингсли, и нас не то чтобы часто сюда пускали. По правде говоря, нас начали пускать сюда вообще только тогда, когда Малфой уже должен был уйти.

— Куда уйти? — растерянно заморгал Гарри. Он всё сильнее запутывался.

— В змеиное логово свое, конечно, куда же еще, — хмыкнул Рон. — Уж не думаешь ли ты, что он лечил тебя просто так? Конечно, он выторговал себе освобождение и поставил условие, что нас в этот месяц здесь не будет. Я даже удивился, когда он решил остаться, думал и дня лишнего не пробудет, а он три недели проторчал. Так и сидел все время в кресле рядом с тобой. Даже не выходил, когда мы приходили.

— То есть, если я правильно понял, Малфой с Кингсли договаривались, что Малфой проведет здесь, в доме, какое-то определенное время и все это время будет как-то меня лечить? — уточнил Гарри и потянулся за палочкой, чтобы наложить согревающие чары. Его знобило.

— Месяц или около того, — сказала Джинни. — С начала июня.

— Слушай, друг, это надо с Кингсли поговорить, он тебе наверняка все расскажет, не то что нам.

Гарри кивнул, прикрывая уставшие глаза. Тотчас же под веками будто полыхнуло, и как наяву перед его внутренним взором встал дом, освещенный мягким зеленоватым светом.

Месяц. А когда срок истек, Люциус не ушел. И все же это ничего не значит.

Мерлин, неужели он ищет оправдания этому мерзавцу? Похоже, что так.

Он почувствовал, как Джинни обнимает его, прижимает к себе.

— Все будет хорошо, Гарри, — твердо сказала она. — Все будет хорошо.

Гарри, в отличие от нее, не был в этом уверен, но он так устал, что сделал то, что хотелось больше всего — провалился в сон.

========== Глава 8 ==========

- А как ты думаешь, что я мог подумать? – Кингсли пожал плечами и откупорил очередную бутылку пива, стоявшую на маленьком столике перед камином. – Разумеется, что Малфой успел подсуетиться и наложить на тебя проклятие, пока ты был на поляне или бегал по Большому залу. И сейчас продолжаю так думать, кстати. Иначе с чего б он тебе помог?

Гарри алкоголь во время лечения не полагался, поэтому он просто залез в кресло с ногами и спрятался под плед: от слабости его все время знобило.

- У него вроде палочки не было? – заметил он.

- Знаешь, Гарри, ты, конечно, сильный и сообразительный волшебник для своих лет, но ни ты, ни даже ваша Гермиона и понятия не имеете, на что способны опытные темные маги. Этого даже лучшие бойцы Аврората порой не представляют. - Кингсли осклабился и покрутил серьгу в ухе. – Пока не столкнешься с этим на практике, просто не можешь этого понять.

- Угу, «темные искусства – многочисленны, разнообразны, изменчивы и вечны. Бороться с ними – все равно, что сражаться с многоголовым чудовищем…» - процитировал он, вспомнив картинки, развешанные по стенам класса Защиты. И ответил на немой вопрос: - Тронная речь Снейпа.

Кингсли медленно кивнул:

- Жаль, что так получилось с Северусом. Мне-то он всегда казался подходящим парнем.

- А мне – нет, - отрезал Гарри. Обсуждать еще и это было невыносимо. Да и бессмысленно.

Кингсли, кажется, понял и перевел тему на Аврорат.

––––––––––––

Только на четвертый день Гарри смог остаться один. Он еще не слишком крепко стоял на ногах, и встречи с друзьями его совершенно вымотали. Особенно с Джинни. Та приходила каждый день и сидела допоздна, а он думал только о том, как бы решиться порвать с ней. Какой из него к боггарту жених, если он до сих пор не может отделаться от мыслей о Малфое? Люциусе…

Кольцо – змейка, обвивающая изумруд, - так и лежало у Гарри под подушкой, и он был уверен, что Люциус не собирается заходить за ним.