Зелимхан

купца ему тем более не хотелось, что время было дорого,

поэтому Зелимхан, извинившись, направился к выходу,

якобы для омовения перед молитвой. Шараев с плохо

скрываемой тревогой проводил его в другую комнату

и сказал:

— Запомните, вы мой родственник из Алазани,

приехали в Грозный по своим делам.

— Я-то все помню, — улыбнулся гость.

Купец продолжал восседать в кресле и без конца

рассказывать Шараеву о своем споре с какой-то

фирмой. А тот, поддакивая ему, составлял жалобу

Зелимхану на имя генерала Михеева.

Вскоре вошла хозяйка и поставила на небольшом

круглом столике кушанья. Разумеется, позвали и

Зелимхана. Как всегда, абрек ел очень мало, от мясного

совсем отказался, а спросил чаю и пил его вприкуску

с ломтиком мягкого душистого чурека. Он почти не

разговаривал, а больше слушал купца, который болтал без

умолку.

— Да, вы слышали новость? — спросил купец.

— Что там еще нового? Расскажи нам, Далгат, —

попросил адвокат, желая притупить внимание соседа

к абреку.

— Говорят, семья ха»рачоевокого Зелимхана ©о

владикавказской тюрьме, — сказал Далгат. — Рассказы-

вают также, что генерал Михеев велел обходиться с

ними вежливо, не обижать их.

Адвокат украдкой бросил взгляд на Зелимхана. Тот

сидел и слушал купца внимательно, боясь пропустить

хоть одно слово.

— Что вы еще знаете о них? — неожиданно спросил

абрек купца.

— Говорят, что миллионер из Баку — Мухтаров

обратился к наместнику с просьбой отдать детей

Зелимхана учиться в русскую школу. Обещает платить за

них, — отвечал купец .и, уловив в голосе «алазанца»

необычную заинтересованность, в свою очередь

спросил: — А что, они, случайно, не

родственники вам?

— Нет, — ответил абрек. — Меня интересует это

просто как чеченца, — и лицо его просветлело, глаза

стали мягкими, задумчивыми.

* * *

После обеда адвокат со своими гостями вышел на

прогулку в город, чтобы заодно проводить «алазанца»,

который сказал, что торопится уехать.

У церковной ограды им попался нищий,

опиравшийся на деревянный костыль. Его изможденное бледное

лицо с застывшей миной жалостливой мольбы

подкарауливало прохожих. Одни брезгливо морщились и,

сторонясь, проходили мимо, другие бросали потертые

пятаки в замусоленную кепку, которую держал нищий в

вытянутой руке. Хозяйки, возвращавшиеся с базара, иной

раз совали ему куски хлеба. Свободной рукой калека

поднимал с земли черный запыленный мешочек и

прятал в него хлеб.

Откинув полу бурки, Зелимхан достал из кармана

несколько медных монет и бережно опустил их в кепку

нищего, то же самое сделал и адвокат. Купец же,

поморщившись, прошел мимо и, с укоризной глядя на

товарищей, остановился, поджидая их.

— А что же это вы, Далгат, не дали нищему

пятака? — спросил Зелимхан, кашлянув, словно у него

застряло что-то в горле.

Далгат не сразу собрался с ответом.

— Я-то? — переспросил он наконец, делая вид, что

даже не понимает, о чем идет речь.

— Конечно, вы.

— Аллах не сочтет за милосердие то, что делается

для таких тварей, — ответил купец брезгливо.

— Почему? — удивился абрек.

— Это же грязный гяур...

— Что вы говорите? — пораженный Зелимхан

остановился и грозно взглянул на купца.

— Да разве вы сами не понимаете? — отвечал тот

ворчливо. — Впрочем, вы, кажется, в русской армии

служите, вот и перестали отличать гяуров от мусульман.

— В таком случае это вы — плохой мусульманин,

Далгат, — сказал абрек твердо.

— Почему?

— Потому, что нищий этот прежде всего человек, а

не гяур. Вы же двойной грех на себя берете! Первый —

отказываете дать нищему медный пятак, второй —

оскорбляете чужую веру. Это мусульманину не

положено.

— Знаю я их! — огрызнулся купец растерянно.

— Вечно только просят, бездельники, одно слово!

— Вот где можно много заработать, — перебил их

адвокат, останавливаясь на углу Дворянской улицы

возле афишной тумбы.

— А что это такое? — заинтересовался харачоевец.

— Начальник области обещает восемнадцать тысяч

рублей золотом тому, кто принесет ему голову абрека

Зелимхана, — отвечал адвокат, забыв о присутствии

купца.

— Какой начальник? — абрек взял адвоката за

рукав.

— Генерал Михеев, начальник Терской области, —

ответил Шараев. — Смотрите, вот здесь написано... — и

он пальцем правел по строчке.

Зелимхан с живым интересом разглядывал

объявление, даже потрогал рукой, будто стараясь на ощупь

понять его содержание. Вдруг он обернулся к адвокату и

спросил:

— Данильбек, есть у вас карандаш?

— Есть. А что?

— Напишите вот так, сверху, — он провел пальцем

наискось объявления.

— Что? — удивился Шараев. Купец в это время

стоял чуть в стороне, но слышал весь разговор.

— Пишите, — приказал Зелимхан сердито, — что я

внимательно читал эту бумагу. С ценой не согласен.

Добавлю от себя еще восемнадцать тысяч тому, кто

меня поймает. И подпись — Зелимхан.

По спине купца забегали мурашки. Он топтался

на месте, не решаясь убежать, хотя только это желание

и было у него сейчас. А адвокат, стараясь перевести

все это в шутку, улыбнулся неестественно и сказал:

— Что вы! Нельзя этого делать. Нас сейчас же

арестуют. Доказывай потом...

— Пишите, пишите говорю! — Зелимхан толкнул

адвоката к тумбе. — Делайте то, что я говорю, не

пожалеете!

Шараев все же медлил, но абрек так грозно и