Зелимхан

выразительно глянул на него, что тот, достав из нагрудного

кармана черный карандаш, крупными буквами вывел

наискось через все объявление: «Я внимательно читал

эту бумагу, с ценой не согласен... Зелимхан!»

Купец, стоявший на краю тротуара, умоляющими

глазами смотрел на адвоката, но, заметив в его глазах

ту же растерянность, перевел взгляд на Зелимхана,

который стоял как грозный судья и готов был отдать

суровый приказ самому генералу Михееву, если бы тот

оказался здесь.

С перепугу купец, еле передвигая непослушные ноги,

тащился рядом со своими спутниками, и голова его

кружилась, будто его ударили чем-то тяжелым.

Пройдя еще несколько улиц, Зелимхан, довольный

своей выходкой, попрощался с адвокатом и быстро

ушел. Жалобу его Шараев обещал отправить

генералу.

— Обманул он меня, — тоскливо сказал адвокат

купцу, когда они остались одни. — Выдал себя за моего

родственника из Алазани.

— И ты не знал, что он абрек Зелимхан? — еле

проговорил перепуганный Далгат.

— Нет, конечно, — соврал адвокат.

— А мне он с самого начала показался

подозрительным. А какой грозный человек. Такой сотрет любого

генерала в порошок. Вот он, оказывается, какой —

Зелимхан!

«Хорошо, что он напугал тебя», — подумал Шараев.,

а вслух сказал:

— Если власти дознаются об этой встрече, нам

обоим не сносить головы. Так что ты лучше помалкивай,,

мы с тобой ничего не видели, не знаем...

— Но ведь нас люди видели! — схватился за голову

купец. — Может, лучше пойти сейчас же в полицейский

участок да рассказать там все, и они поймают его. Он

недалеко ушел.

— Ты что говоришь? Подумай, — зашипел

адвокат. — Он уже далеко отсюда, за городом, а нам с

тобой достанутся хлопоты. Запомни, — прошептал он

купцу на ухо. — Молчание — золото!

Повесив Саламбека из Сагопши, генерал Михеев не

почувствовал ожидаемого облегчения. В вверенной ему

области стало еще хуже: Зелимхан, как бы в отместку

за Саламбека, в тот же день убил князя Андрекова —

одного из людей, с которыми генерал дружил семьями.

С тех пор Михеев был сильно не в духе. Приезд же

генерала Шатилова окончательно вывел его из

равновесия. В решении наместника Кавказа прислать на

Терек своего помощника Михеев усматривал недоверие,

попытку подменить его. С этого момента все вызывало

у него раздражение.

Большой и уютный кабинет Михеева помещался на

втором этаже. После недавнего ремонта в нем пахло

свежей краской.

Генерал сидел за большим письменным столом,

обитым зеленым сукном. На столе рядом с бронзовой

фигурой ермоловского солдата стоял бронзовый же

чернильный прибор.

Напротив Михеева в кресле расположился его

помощник по гражданским делам — немолодой

подполковник. Он негромко докладывал генералу о

положении в области. Когда доклад был закончен, уже

складывая бумаги в папку, подполковник сказал:

— Осмелюсь доложить, Спиридон Петрович, что в

городе ходят слухи о возможном нападении Зелимхана

с целью похищения вашей дочери. Утверждают, что он

потом предложит вам вернуть ее лишь в обмен на свою

семью.

Генерал поднял голову, его бесцветные глаза встре-

воженно уставились на помощника.

— Этого еще не хватало! — Михеев растерянно

опустил руки. — Вы хоть понимаете, что говорите? — и

он встал.

— Да, ваше превосходительство, — помощник тоже

поднялся, — именно поэтому я счел нужным сообщить

вам.

Михеев подошел к окну и погрузился в мрачное

раздумье.

— Нет, этот разбойник не решится на такой шаг, —

сказал он наконец, не отрывая глаз от ветки,

качающейся за стеклом. — Это просто обывательские разговоры.

Что он, жизнью не дорожит, этот Зелимхан?!

— Позвольте заметить, ваше превосходительство, —

вежливо заговорил помощник, — что, вероятно, так

думали и в Кизляре, когда...

— Вы за кого меня принимаете, господий

подполковник, — насупился генерал. — Здесь не Кизляр, а

Владикавказ. Понимаете, Владикавказ!

— Так точно, ваше превосходительство,

Владикавказ, — почтительно склонился подполковник.

Некоторое время Михеев задумчиво расхаживал по

кабинету. Брови его поминутно вздрагивали,

чувствовалось, что серьезная тревога все больше овладевает

этим, обычно столь уравновешенным человеком.

— Пора кончать все это, —^ вдруг угрюмо произнес

он, ни к кому не обращаясь.

— Вы что-то сказали, ваше превосходительство? —

неуверенно спросил подполковник.

— Нет, — резко ответил генерал и неожиданно

спросил: — Как там ведет себя эта?.. Словом, жена

абрека? Она дала какие-нибудь показания?

— Жена Зелимхана вчера разрешилась

мальчиком, — доложил помощник без выражения, поскольку

не мог представить себе — хорошо это или плохо.

Не сказав ни слова, генерал хмуро направился к

выходу. За ним неуверенно шел подполковник. Когда они

вышли, к Михееву подскочил адъютант.

— Ваше превосходительство, фаэтон подан.

Генерал обернулся к своему помощнику:

— Сегодня же допрооить обеих женщин .и, если не

окажут ничего полезного, немедленно отправить в

Сибирь. Пусть этот мошенник ищет их там, а не здесь. И

в голове пусть не держит, что в судьбе его семьи хоть

что-нибудь зависит от меня лично!..

Возле фаэтона стояли горожане и крестьяне-горцы

в рваных бешметах и папахах. Завидев выходящего

генерала, горцы заговорили, перебивая друг друга. Вот