Землемер

Дом мясника — единственный в переулке. Это добротное строение, с кирпичным первым и деревянным вторым этажом, посередине прибита резная лакированная доска, сулящая «Домашние копчености». В окошке выставлена кукла с необычайно отрешенным фарфоровым личиком, на кукле — свадебный деревенский наряд, сплошные цветные ленты, пестрые тряпочки и блестки. Франка и Пауль проходят мимо комично грустного соломенного ослика, сплетенного из жухлых желтых пучков, его забыли на улице дети и он мокнет теперь в тумане. На боку у ослика черное дегтярное пятно. На второй этаж, к комнатам учителя, ведет деревянная наружная лестница. Франка решительно топает наверх, Пауль остается внизу, полный дурных предчувствий, готовый к очередному афронту. Позади него скрипит дверь, Пауль оборачивается, на крыльцо выглядывает плешивый усатый мужчина, в полотняной домашней куртке поверх солдатской защитного цвета косоворотки, видимо, это и есть мясник. Пауль ловит его внимательный взгляд и заискивающе улыбается.

— Помогай бог, — говорит мясник.

Пауль тут же повторяет эти слова, сойдет за приветствие? Как нужно отвечать, когда к тебе так странно обращаются? На востоке, вспоминает Пауль когда-то прочитанное, полагается здороваться, произнося слова в обратном порядке, что-то, вроде «Аллах акбар — акбар аллах!», но действует ли эта формула здесь?

Мясник кивает, значит, отзыв на пароль правильный, подхватывает соломенного ослика под брюхо и скрывается с ним в доме, буркнув напоследок:

— Он у себя.

— Кто? — спрашивает Пауль, но мясник уже гремит дверной задвижкой.

Франка наверху успела постучать во входную дверь учителевых комнат и теперь ей отпирают. Пауль не видит, с кем она говорит, беседа ведется вполголоса, чуть не шепотом, и очень быстро. Наконец, Франка машет Паулю рукой, поднимайся! Из двери высовывается учитель Зоммерфельд, тот самый, с которым Пауль повздорил вчера утром у здания школы — белые патлы всклокочены, он еще в нижней рубашке, придерживает ворот в горсти. Улыбается он очень любезно и гостеприимно, будто, и вправду, рад столь раннему визиту.

— А, господин Штайн, как же, как же, очень приятно, вот уж не ожидал вас так скоро опять увидеть. Прошу вас, поднимайтесь. Осторожно, ступеньки у меня скользкие.

Учитель отступает спиной вперед, буквально на два шага, больше места нет. Он, Франка и Пауль едва помещаются в крохотной прихожей, а ведь надо еще потесниться, чтобы закрыть дверь. Пауль вспоминает давешнюю кабину подъемника и вздрагивает, ночной ужас еще не полностью выветрился.

Одна стена прихожей занята гардеробом, многочисленные пальто, куртки и пиджаки висят на крючках, платяных вешалках, просто свалены горой на обувной тумбочке, которая тоже ломится от старой обуви — даже удивительно, как много носильных вещей может быть у одного человека. На полочке для шляп, среди невероятного количества головных уборов, Пауль с удивлением замечает китайскую соломенную шляпу, широкий желтый конус, который носят крестьяне, она косо воткнута круглым краем между прочих шляп. Неужели учитель надевает ее тоже? Стена напротив гардеробной стойки от пола до потолка плотно заклеена старыми открытками с видами немецких замков, вероятно, тут сотни две карточек, в глазах просто рябит. Под потолком укреплен детский воздушный змей, зеленый с красным, бумажный хвост небрежно закинут на шляпную полку. Единственный источник света в прихожей — маленькое застекленное окошечко во входной двери.

— Прошу вас, господин Штайн, — говорит учитель. — Прошу вас, фройляйн Бергмюллер.

Пауль поднимает брови, а он и не знал, что фамилия Франки — Бергмюллер. Вот так, думает Пауль, это двадцатый век, такая распущенность, сначала бум-бум, а потом спрашиваем — как зовут, словно в борделе. Ему тут же становится стыдно своих мыслей, нет, Франка — не бордельная кошка, она хорошая, вся грязь на нем, это он не удосужился. Он, действительно, эгоист, как противно! Пауль вздыхает и проходит вслед за учителем в маленькую гостиную — круглый стол посередине и невероятное количество книг на полках по стенам.