Земли обетованные

Наша первая ночь была не просто наслаждением от занятий любовью; мы становились одним целым, и должен признаться, что, глядя на нее, спящую рядом со мной, я испытывал такое счастье, которого до сих пор не знал. Во время завтрака я задал злополучный вопрос:

– Какие у тебя планы?

– Попробую встретиться с менеджером дома отдыха, а потом уеду – может, в Африку или в Индию. Одна моя подруга задумала отправиться в Непал. Я вернусь, когда кончатся бабки или, наоборот, когда у меня их будет достаточно. Поедешь со мной?

– У меня работа, я же тебе говорил! Я только что устроился в фотоагентство, получить такое место в моем возрасте – неслыханная удача. На следующей неделе у меня репортаж – буду освещать турне Сильви Вартан[172] по Испании и Португалии.

– Я никогда не поеду в страну, где царит диктатура.

– Ехать туда – не значит поддерживать Франко или Салазара, я просто делаю свою работу фотографа. Меня посылает туда мой босс. Я не могу отказаться. А если исходить из твоего принципа, то в Африку нельзя, в Азию и Латинскую Америку тоже и вообще никуда нельзя, кроме Швейцарии.

В почтовом ящике я обнаружил листок, на котором было написано: «Жду тебя там же, где всегда, в 15 часов». Я мгновенно узнал этот косой, почти неразборчивый почерк и неизменные фиолетовые чернила. После долгих лет молчания Сесиль наконец-то объявилась. В своей обычной манере. И у меня не было ни малейшего сомнения относительно того места, где она назначала встречу. Я надел рубашку в красную клетку, которую Пьер когда-то подарил Франку, – пусть она об этом узнает, – дошел пешком до Люксембургского сада и направился к фонтану Медичи. Из-за сильного холода, обычного в начале января, там было почти пусто; прохожие торопливо, не замедляя шага, проходили через сад. Я сел на один из стульев, поскольку пришел слишком рано. И снова, в который раз, меня зачаровало спокойное зеркало воды в бассейне. Здесь Полифем влюбляется в Галатею[173]. Не в эту ли минуту он принял решение убить прекрасного Ациса и похитить ту, к которой пылал страстью, хотя она не желала одарить его даже взглядом? Эта скульптура дышала такой любовью и такой угрозой, что невозможно было понять, кто из них двоих больше достоин жалости.

В три часа появилась Сесиль; я сразу узнал стройный силуэт; она шла энергичным шагом, держа одну руку в кармане расстегнутого плаща с поднятым воротником, а в другой дорожную сумку. В трех шагах позади нее, стараясь не отставать, плелась девочка. Девочка с темными волосами, собранными в хвост, в зеленом свитере и пальтишке гранатового цвета. Я встал; Сесиль подошла ко мне, и я убедился, что она совсем не изменилась. Ее взгляд скользнул по клетчатой рубашке, и в нем мелькнуло удивление, но она кивнула и попыталась улыбнуться: «Хорошо, что ты пришел». Девочка остановилась сзади, чуть поодаль.

– Может, выпьем что-нибудь горячее в баре? – предложил я.

– Не стоит, здесь хорошо.

– Это твоя дочь?

Сесиль не ответила и повернулась к ребенку.

– Ее зовут Анна.

– Вылитая ты! Просто чудо.

– Это дочь Франка.

– Что?!

Я наклонился к девочке и впился глазами в ее личико, как будто надеялся увидеть в нем черты моего пропавшего брата.

– Здравствуй, Анна, меня зовут Мишель, я твой дядя.

Девочка не отвечала, глядя на меня во все глаза.

Я обернулся к Сесиль:

– Почему ты молчала все эти годы?

– Я больше не могу заниматься ею, я сделала все, что в моих силах, но теперь мне надо уехать. Это далеко, и со мной ей ехать нельзя, прошу – забери Анну к себе.

– Ну, если это тебе поможет…

– Я собрала ее вещи: они в этой сумке вместе с документами.

Эти последние слова меня удивили. Сесиль поставила сумку на землю. Я попытался осознать то, что она мне сказала.

– Взять на какое время?

– На несколько месяцев… может, больше.

– Я могу ее взять только на несколько дней, у меня работа, я скоро уеду в Испанию.

– Ну, придумай что-нибудь.

– Но это невозможно. Я…

– У нее нет другой родни, кроме вас. Иначе мне придется отправить ее в приют. Без вариантов. Так что ей в любом случае будет лучше с тобой и твоей семьей.

– Что происходит, Сесиль? Я ничего не понимаю.

– Я положила деньги во внутренний карман сумки. Ребенок спокойный, не будет тебя раздражать, надоедать, она никогда не плачет, здорова, у нее есть карта прививок – те, что сделаны, и предстоящие. Мне пора идти.

– Почему так быстро? Ты застала меня врасплох. Нам надо поговорить. Согласись, нам есть что сказать друг другу… ведь столько времени прошло, разве нет?

– У вас есть какие-нибудь новости о Франке?

– Никаких.

– Тогда мне нечего тебе сказать.

– Как тебя найти, если возникнет необходимость?

– Я потом сама тебе позвоню.

Сесиль запахнула плащ и, не попрощавшись со мной, не поцеловав дочь, которая не отрывала взгляда от фонтана, направилась в сторону улицы Вожирар. Я подошел к Анне, протянул ей руку, но она ее не взяла.

– Пойдем, Анна, я не знаю, что мы будем делать, но не волнуйся, я позабочусь о тебе.

Подхватив сумку, я снова протянул руку Анне – безуспешно. Я сделал несколько шагов вперед – она пошла следом за мной. Так мы и шагали – я впереди, она в двух метрах сзади.